Меня ждал человек в костюме цвета пыли. Что за мерзкий цвет формы у служащих Джонатана? Или это из практических соображений, чтобы грязь не была видна? Или намек на грызунов? Мол, пролезем в любую щель и переживем всех вас? Лица субъекта, приставленного ко мне, я не запомнила. Что поделать, типичная проблема всех жителей больших городов. Слишком много лиц вокруг, чтобы обращать на них внимание. Представьте, что вы запоминаете каждого человека, сидевшего с вами в маршрутке. Так и свихнуться недолго.

А сумку, между прочим, мог бы у меня и взять. Идет, руки в карманы, а я тащу здоровенный баул. Вроде здесь еще феминизм не развит? Почему боится женщине помочь? Я его за это не засужу, граф по шее не даст. А если я завтра не разогнусь, то даст, и не только по шее. Возможно, и пинка с работы.

Ну, хоть помочь мне забраться в экипаж он догадался! Сам сел напротив. Ни одного звука он не произнес, даже не представился. Да еще и смотрел так… с немым укором. Как будто из-за меня его оторвали от важнейшей работы, можно сказать, от дела всей его жизни.

Особняк графа находился в двадцати минутах езды от дворца. Думаю, если бы не зима, то район, где поселилась аристократия, мне бы больше понравился. Вот домик, окруженный торчащими из сугробов палками. Может, весной это и будет сирень, но сейчас лужайка перед входом представляет собой весьма унылое зрелище. Фонтанчики не работают, в них скидывают снег с расчищенных дорожек. В отличие от ремесленных кварталов, не видно детей на санках или слепленных младшим поколением снеговиков и снежных крепостей. Скучно, респектабельно, уныло.

Усадьба графа оказалась угловой. Аккуратный подъезд к крыльцу, высокая кованая ограда. Сам особняк терракотового цвета с бежевым декором оконных проемов и двери. Над парадным входом нависал эркер, украшенный высоким куполом, покрытым темно-зеленой черепицей. Особое очарование дому придавали два кованых балкончика и огромные квадратные окна первого этажа.

Я ожидала, что меня проводят сразу в мою комнату, но Эверо стоило быть точнее, указывая подчиненному его обязанности. Он просто высадил меня у ворот и уехал. Видно, посчитал, что меня там и так знают. Как показали дальнейшие события, он здорово ошибался. Стучу… долго стучу… наконец дверь открыла сухонькая старушка в коричневом клетчатом платье, теплой вязаной шали и пенсне. Абсолютно седые волосы красиво уложены в пучок. На вид дружелюбная, но жизнь в общаге научила меня не доверять таким божьим одуванчикам. Они в интригах дворцовую свиту переплюнут, а в живучести — тараканов.

— Добрый день, — улыбаясь, начала я. — А…

— Сегодня милостыню не подаем!

И «хлоп!» дверью перед моим носом. Я хмыкнула про себя — теперь меня за нищенку приняли. Опять начала стучать. Дверь открыли еще раз, быстро сунули мне в руки бумажный сверток и закрыли. И, судя по звуку, цепочку накинули. Сверток был теплым и одуряющее пах свежей выпечкой. Пирог… Может, еще раз постучать? Глядишь, и стакан горячего чая обломится.

Увы, есть мне предстояло всухомятку. Где-то мы парк проезжали. Конечно, деревянные скамейки сейчас холодные, но торчать у дома Джонатана, изображая статую, мне не хотелось. У меня в запасе еще четыре часа. Два я его жду — и иду в общагу.

Пирог оказался довольно вкусным, хотя и с чечевицей. Надо списать рецептик на будущее. Ждать в парке мне пришлось около часа. Зато вид бегущего по сугробам графа меня очень порадовал. Во-первых, я уже замерзла, во-вторых, это выглядело забавно. Так и хотелось крикнуть: «Беги, Форрест, беги!»

— Какого?.. — проглатывая слова в попытке восстановить дыхание, рявкнул граф. — Приключений на задницу захотелось? Или цистита на другое место? Я тебя отправил домой! Насколько помню, я гнездо в парке не вил, чтобы ты его моим домом посчитала. Ты почему здесь?

— Меня даже на порог твоего особняка не пустили.

— Что? Да я их…

— Они правы, — я не дала ему придумать достойную кару. — Ты им премию должен выписать.

— Что?

— Посуди сам, в дверь настойчиво стучится неизвестная девица. Я бы такую на порог не пустила.

— А что ты — моя девушка, сказать не догадалась?

Да я даже рта раскрыть не успела. Но об этом я промолчала.

— Девушка. И что? Где бумага с печатью и подписью, которая подтверждает наши с тобой отношения? Так любая девица с улицы может к тебе домой заявиться. Пересчитывай потом фамильное серебро. Мне с детства твердили, что если ко мне подвалит незнакомый человек и будет заливать о том, что его прислали мои мама и папа, то этого человека надо слать далеко. Если бы твоя прислуга была более легковерной, может, Марта у тебя уже прописалась бы. Апчхи!

— Так, простыла, — сделал вывод граф. — Чудесно! Теперь у моей экономки есть возможность отработать свою премию. Меня на ноги она ставила быстро.

Прозвучало как угроза.

Надо было видеть глаза старушки, когда я вошла в холл вслед за Эверо. Она уже прикидывала, как будет жить на одну пенсию, но репрессий со стороны графа не последовало. Просто он оставил меня на нее, буркнув, что к утру я должна быть здорова. Спеша исправить свою оплошность, мисс Пиннивет, как звали экономку, рьяно взялась за дело. Против горячей ванны я ничего не имела, а вот когда она принесла странно позвякивающий мешочек и бутыль со спиртом, мне стало не по себе. Мне предлагают выпить? Увы, в мешке оказались не рюмки, а банки. В смысле — медицинские. Трындец. Пламя было адским. Похоже, я наткнулась на реинкарнацию Герострата. Пришлось сцепить зубы и вытерпеть эту процедуру до конца. Но на банках мои мучения не кончились. Когда я уже засыпала, бойкая бабулька притащила мне большую ложку коричневой бурды и стакан теплого молока. Я думала, молоко будет с медом, маслом и содой. Молоко оказалось с луком. Пытаясь отбить противный привкус, я махом проглотила ложку коричневой бурды. Горячая… На вкус тоже не ахти. Но вот зачем Пиннивет начала перечислять, из чего она сделана? При упоминании нутряного жира я чуть все обратно не вернула.

Сейчас я была готова жизнь отдать за пакетик «фервекса». Теперь я понимала, почему контрабанда лекарств — такое прибыльное дело.

После такого гастрономического экстрима сон у меня как рукой сняло. Я лежала в кровати и тупо разглядывала пресловутых мишек на обоях. А посмотреть было на что, ведь Иден оказался талантливым ребенком. Обычно дети рисуют на обоях каляки-маляки, но и тут сын графа проявил креатив. После его игр с красками мишки напоминали жертв жестокой битвы. Одному он весьма достоверно пририсовал оторванную лапу и море крови, другому оторвал обе ноги, третий мог похвастаться выбитым глазом. Сразу видно, что ребенок воспитывался в доме с чудесной семейной атмосферой… А мне предстоит ночь с чудесными кошмарами. Я угадала. Мне снилась Бородинская битва из фильма Бондарчука, где вместо солдат были плюшевые медведи.

Как ни странно, утром я чувствовала себя лучше. Видимо, за ночь организм проанализировал свое состояние и пришел к выводу, что еще один день такого лечения он не вынесет и надо выздоравливать.