одеяльце и целовала сына в горячий лобик. Давала распоряжения нянюшке на несколько часов вперед. Приближалась полночь. Флот отходил на рассвете, а Феррис с вечера отправился на флагман, чтобы завершить последние приготовления.

Руби спешила проститься с мужем на берегу. Это была традиция, поцелуй на соленом ветру как залог того, что он скоро вернется. Но в этот раз все иначе. Она шла к кромке воды, понимая, что больше его не увидит.

Сколько еще ей отведено лет? Тридцать, а то и сорок. Вырастить детей, помочь с внуками — и уходить, как на праздник, зная, что где-то там она снова родится, вырастет и встретит его. Но от этой их жизни, от семьи, от особняка в тени деревьев редкой породы (с ромбовидными листьями) не останется даже тени.

И если все силы Руби направляла на то, чтобы сдержаться, не разреветься при муже, не умолять его забыть про море, то я внутри нее вся съежилась от ужаса.

Я — это Руби, а Феррис — это Феррис. Я бы все отдала сейчас, чтобы не наблюдать за их прощанием. Адмирал шел на битву против армады, которую возглавила целая дюжина магов. Он не сомневался, что этот бой станет его последним и не умел утаить это от жены.

Стемнело, но три луны неплохо освещали берег, по очереди выползая из-за туч. Феррис появился не из портала — его корабль уже стоял на рейде, — он словно сплел себя прямо из воздуха, когда почувствовал, что она пришла.

Нервно одернул парадный мундир с галунами. Руби подумала, что с каждым годом магии в нем все больше.

А я ни о чем не думала. Я вместе с ней смотрела ему в глаза. Там рождались и гасли серебряные и черные вихри, иногда причудливо переплетаясь. Нам обеим стало нечем дышать… Хоть кричи от его боли, но вместо этого можно только погладить по щеке.

Адмирал никогда не увидит детей взрослыми, но куда сильнее его терзала необходимость уйти вот так. Одному. Он так же отчетливо, как она, представлял, что за тоска у нее впереди… В этот момент Руби бросилась ему на шею.

— Не надо страдать из-за меня, солнце мое, — бормотала она, покрывая поцелуями его лицо. — Я справлюсь. Я не такая беспомощная, какой кажусь. Женщина всегда слаба рядом со своим мужчиной. Хотя я мечтаю встретить конец рядом с тобой, но у Роберта лихорадка, а Люси завтра идти на именины к кузине… Мне понадобится чуть больше времени. Так будет правильно

— Любимая, прости, — почти простонал он. — Это последняя попытка Рочестеров захватить континент. В открытом бою мне их не удержать, но, если я сгину в пучине, то воды не пропустят их корабли дальше. Они не войдут в акваторию, тысячи людей проснутся живыми дома, у себя в постелях. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы победить их в сражении, вернуться к тебе, но…

— Не говори ерунды, Феррис. Ты выполняешь свой долг, без которого не был бы собой. Я горжусь тобой и выполню свой. Не забывай, кто мы. Нет силы, чтобы удержать нас по отдельности. Смерть — лишь отсрочка перед скорой встречей.

Он подхватил ее на руки, закрывая от поднявшегося ветра. Где-то горланила птица, хотя по ночам морские хищники обычно спали.

— Букашечка, тебе не о чем волноваться. Я приду за тобой. Ты навсегда моя.

Он говорил еще. Что я лучшая из женщин, самая желанная и заслуживаю больше, чем он мне дал, но он обязательно исправится… Я слушала вполуха, потому что во всю отзывалась на его поцелуи.

Сегодняшняя я наконец смогла оторваться от Руби с ее трагедией и неземной любовью. Поспешила прочь, потому что эти двое, кажется, знали способ, как игнорировать острую гальку, пронизывающий ветер и прочие приметы сурового побережья.

Пускай побудут только вдвоем. Обещание Ферриса многократно повторялось у меня в голове. То же самое он сказал мне на приеме у Палмеров. Он тоже вспомнил? Интересно, как выглядела эта Руби — насколько похожей на Бекки… Он-то несильно изменился. Разве что инфернально-демонического прибавилось.

Потом замелькали другие жизни в разных мирах. Чаще я рождалась в обеспеченных семьях, хотя один раз появилась на свет в трущобах и умерла от голода, не дожив до подросткового возраста. Как правило, получала образование, учила других. Как-то раз стала пилотом летательного аппарата. Почти в каждой жизни занималась творчеством. Четыре раза, кстати, становилась знаменитой поэтессой.

Но неизменно другое — Феррис так и не появился. Я же не выходила замуж, не заводила детей. Мои потуги на отношения обрывались так же нелепо, как в Аламенье история с Мартином.

Еще умудрялась ненавидеть и в то же время горячо любить морскую стихию. Был случай, когда сочла одну из поэм неудачной и по листам развеяла ее со скалы над морем. Ну, прямо как я, в смысле Бекки, поступила со статьей для мистера Маверуса. В последующих жизнях мне явно не хватало практичности, которая у Руби проявилась сполна. Скорее всего из-за рождения детей.

Смотреть вскоре стало больше не на что. Повторялся сценарий унылой старой девы — она редко доживала до преклонного возраста, мучилась разнообразными хворями. Ребекка Дэшвуд, по сравнению с остальными моими «я», поживала очень даже бодро и в окружении любящей родни. И к тому же ей наконец повезло встретить Ферриса…

*****************

Сколько жизней минуло после Руби? Как минимум несколько десятков… Я вздрогнула и заметила, что дышу полной грудью, а Вэл обнимает меня и гладит по голове. Все остальные не двигались, даже праматерь. Их будто поглотила прозрачная дымка.

— Рассмотрела? — спросила Вэл усталым голосом. Ее пошатывало. — Не обращай внимания. Чтобы отвоевать для тебя этот отрезок, мне пришлось постараться. Но, если бы мы не были правы, то хранители не дали бы нам и его. Нельзя по своему желанию кроить предопределенное и делать вид, что так и должно.

— Я ничего не понимаю, Вэл, честно. Руби с Феррисом были уверены, что навсегда вместе. Они ошиблись? Сейчас мы с ним встретились снова. Но если бы не призыв, то и этого бы не случилось.

Сестра обвела рукой по сторонам. Мы впятером и тарелка с выпуклым, внушающим оторопь лицом словно зависли в прозрачном пузыре. И что, по ее мнению, это могло означать?

— Смотри дальше, Бекки. Как же я тебя обожаю. Другая бы билась в рыданиях, а ты спокойна. Настоящая спутница великого мага.

Я недоверчиво глядела на