— Нисколько.

Миранда могла бы использовать это время, чтобы на самом деле услышать, какими новыми знаниями мисс Брэдфорд поделилась о древних египтянах. В конце концов, в этом был смысл пребывания здесь. Не погрязнуть в собственном несчастье.

Эмили встала и направилась к графине Сент-Джеймс. Обе женщины были быстро вовлечены в частную беседу, склонив головы вместе, чтобы услышать тихий шепот друг друга.

Миранда снова обратила внимание на молодую женщину, стоявшую в передней части комнаты, с большим черепом крокодила в руках. Джорджиана Брэдфорд была чудом. Одна из самых выдающихся авантюристов нашего времени, ее подвиги не уступали подвигам любого мужчины, она была достаточно храброй, чтобы путешествовать по миру, сражаться с туземцами в джунглях и песчаными бурями в пустынях… в то время как Миранда, похоже, не могла пережить сезон в Лондоне. Или найти способ спасти свое сердце.

У нее на шее зашевелились волоски, она почувствовала его еще до того, как увидела его…

Себастьян.

Она позволила себе бросить взгляд через плечо, чтобы убедиться в этом, и тут же пожалела об этом, будучи неподготовленной к электрическому шоку, который пронзил ее, когда она увидела его. Стоя прямо в холле галереи, он выглядел великолепно в своей вечерней одежде — темно-бордовом жилете из парчи и черном сверхтонком пиджаке с сапфировым галстуком того же темно-синего цвета, что и его глаза, который компенсировал золотые блики в его волосах. Он был одет достаточно элегантно, чтобы провести вечер в городе… или вечер медленного соблазнения в собственной спальне.

Отвернувшись, прежде чем он увидет ее, и она полностью превратится в лужу, она устремила взгляд на мисс Брэдфорд, даже когда ее сердце упало к ее коленям. Что, черт возьми, он здесь делал? Лекция в музее, конечно, не была тем мероприятием, на котором мог бы присутствовать один из братьев Карлайл, и неожиданное появление герцога вызывало у любопытной публики больше интереса, чем лекция.

Но леди Джейн была тут, поняла Миранда, и ее сердце упало. Как и остальные дамы из его списка. Итак, конечно, он был здесь. Ничто в прошлой ночи не изменило его стремление к настоящей герцогине, что только усилило ревность Миранды.

Но Себастьян не направился к леди Джейн. Когда вслед за ним раздались шепоты и приглушенные приветствия, Миранда поняла, что он идет в другом направлении… к ней. Каждый шаг, который приближал его, сжимал узел нервозности в ее животе. Она вздохнула с облегчением, когда он отвернулся от нее, и почувствовала, как волна страха захлестнула ее, когда он уселся в кресло прямо за ней.

Когда шепот по его прибытии утих и внимание комнаты вернулось к мисс Брэдфорд, он наклонился вперед и тихо заговорил ей на ухо.

— Тебя не было сегодня на завтраке.

Ее живот болезненно трепетал, и внутри нее закипало слабое тепло от намеков, произнесенных шепотом на их частном языке, который женщины, сидящие вокруг них, никогда бы не поняли. Или даже подозревали. В конце концов, все знали, что герцогиня Трент была ее спонсором в этом сезоне, точно так же, как все знали, что Себастьян охотился за женой — на самом деле, в книге Уайтса уже было сделано несколько ставок на то, когда он объявит о помолвке, большинство из которых вели Роберт и Куинтон. Так что никто бы не подумал, что он разыскивает ее, вероятно, полагая, что он просто проверял ее сегодня вечером в отсутствие матери, прежде чем отправиться в клубы.

Тщательно скрывая эмоции, она прошептала через плечо.

— Я не была голодна.

— Ты была достаточно голодна прошлой ночью.

Не обращая внимания на этот намек, но не на каскад жара, который прошелся по ее спине при воспоминании о том, насколько они оба были голодны вчера ночью, она смотрела прямо перед собой. Она не осмелилась взглянуть на него из страха перед румянцем, который окрасит ее щеки и выдаст их. Или сожаление, которое она могла увидеть в его глазах.

— Я беспокоился, — сказал он тем же низким голосом.

— Ты нормально себя чувствуешь?

Не было смысла притворяться. Ей всё очень понравилось, и он знал это, почувствовав реакцию ее тела на его, хотя до сих пор совершенно не подозревал о ее привязанности к нему.

— Я чувствую себя очень хорошо, спасибо, — ответила она голосом гораздо более хриплым, чем предполагала.

Краем глаза она заметила самодовольную ухмылку на его губах, а затем явный румянец все-таки вспыхнул у нее на шее. О, черт его возьми!

— Я тоже, — признался он шепотом, от которого у нее перехватило дыхание.

— Шшш!

Матрона справа от Миранды повернулась на своем стуле, чтобы отругать их за шум, ее прищуренные глаза метались между ними двумя в карающем взгляде.

Миранда не могла увидеть ответа Себастьяна, но пожилая женщина внезапно застыла, а затем улыбнулась, как школьница, когда ее щеки залились легким румянцем. Она быстро обмахнулась веером и вернулась к лекции.

Миранла закатила глаза. Предоставьте Себастьяну возможность заворожить сердца даже самых властных матрон с помощью одной лишь улыбки. Еще одно доказательство того, что этот человек был силой природы.

Она нахмурилась, повернувшись на стуле, чтобы наконец взглянуть на него.

— Почему ты здесь?

— Мои братья сегодня ночуют в клубе, — сообщил он ей.

Ее сердце бешено заколотилось, когда ее охватила тоска. Она знала, что он имел в виду — что они будут одни в Парк Плейс, и что он пришел за ней. Все, что ей нужно было сделать, это прошептать «да», и она проведет с ним еще одну волшебную ночь. Вероятно, прямо сейчас его экипаж ждал их у входа, и у него был готов повод для леди Эмили, чтобы он мог ее увезти.

Закрыв глаза, она покачала головой как на его приглашение, так и на собственное глупое искушение принять его. Что хорошего из этого могло получиться? Еще одна чудесная ночь в его объятиях, чувствовать себя красивой и особенной в том смысле, что только он мог заставить ее почувствовать себя, просто чтобы снова напомнить на рассвете, что он никогда не сможет быть ее больше, чем на несколько мимолетных часов, спрятанных в ночное время… а когда он определится с кандидатурой в жены.

— Леди Джейн Шеридан также присутствует сегодня вечером, — сообщила она ему как можно более ровно, не желая, чтобы он заметил невыносимую ревность, разрастающуюся внутри нее, и насмехался над ней за это, за то, что она осмелилась ревновать к женщине, которая так далеко выходит за рамки ее социального ранга, что эти