«Волги», и поймать их было практически невозможно. 25 рублей считались в то время большими деньгами. Август прикинул, что на каждый завтрак гречанка тратила как минимум столько же.

Режиссер возил их по Москве: по району «Мосфильма», к Воробьевым горам, Плющихе, к Новодевичьему монастырю. Интересно и много рассказывал об истории города, театре, какие актеры где живут, — сидя на переднем сиденье. Август с Анастасией сидели сзади.

— Ты знаешь, что значит мое имя по-гречески? — спросила она его.

— Нет, — честно признался Флан.

— «Воскресшая», — задумчиво произнесла она.

А вечером они ужинали в модном дорогом ресторане «Националь». Август был первый раз в жизни в московском ресторане, который впечатлил его до глубины души. Их обслуживали особо старательно, так как дочь метрдотеля готовилась поступать в театральное училище.

В полночь они вернулись в квартиру режиссера, выпили еще бутылку вина, и Август опять остался там ночевать.

К концу недели ученик уже проиграл учителю и свое джерсовое модное пальто, купленное мамой в Москве. Оставалась легкая куртка, продуваемая холодными ветрами и мокрой осенью. После последнего эпизода состоялся долгий разговор Настасьи с Леонидом на кухне. И вдруг каким-то чудом, к вечеру, Флан отыграл пальто! Ему неожиданно пошла карта.

В субботу вместо занятий с режиссером был роскошный ланч, привезенный и накрытый Настей, много вина и фруктов, а после трех Леонид куда-то уехал по делам. Августу невероятно нравилось, как жил режиссер. Он хотел бы жить так же: накрывать на стол и приглашать своих друзей.

Август смотрел в окно, за которым уже начало смеркаться. Тусклое, мрачное солнце, облетевшие, голые, неуютные деревья. А здесь, в доме, был чистый паркет, белоснежные занавески, теплота, уют и хорошо на душе, как ему казалось.

Анастасия повернулась от окна и вдруг сказала:

— В следующий раз не садись играть в карты с теми, кого ты не знаешь. Это единственный совет, который я могу тебе дать.

— Спасибо, — Август уже сидел на разложенном диване.

— Я вижу, тебе очень нравится Леонид? — она медленно пересекла комнату легким шагом.

— Мне нравится, как вы живете.

Анастасия опустилась на колени прямо у ног Августа.

— Это он живет. Я на него работаю.

— Как это? — не понял Август. Он никогда не спрашивал об их отношениях.

— Это сложно. Я не могу тебе объяснить. А ты встречаешься с кем-нибудь?

Он смутился. Она положила нежно руки ему на колени. Потом скользнула под водолазку и стала гладить упругий живот.

— Сейчас нет, — ответил смущенно Август.

— Мне так нравится, что ты застенчивый, — уверенно проговорила Анастасия и, мягко толкнув, опустила его на спину, продолжая нежно гладить низ живота.

— У тебя такие упругие мышцы, — с удовлетворением заметила она. — И вообще, ты весь такой шелковый…

Август попытался сесть.

— Тебе так неловко?

Флан долго составлял в уме фразу:

— Он мой режиссер. И хорошо ко мне относится.

— Не волнуйся, мы — партнеры.

Август совершенно не понял — в чем. Он никогда не видел их обнимающимися или целующимися. Утром, когда он просыпался, ее уже не было дома. Даже если накануне вечером они сидели за столом допоздна. Где она проводила ночи, он не знал.

Анастасия медленно опустила голову, длинные волосы рассыпались по водолазке Флана, она приподняла ее и легко коснулась губами его живота. Потом поцеловала слева и справа около бедер, Августу стало приятно, ее губы скользили по телу нежно и невесомо. Он почему-то вспомнил Черное море, ночь, лодку. А потом — девушку из «Тамани».

Она взялась за металлическую пуговицу на новых вельветовых джинсах Августа. И в этот момент в предбаннике послышался шум, ключ вошел в замок, и через мгновение появился в облаке осени посвежевший режиссер.

— Я надеюсь, ты не соблазняешь Августа? — с улыбкой пошутил он.

— Что ты, что ты!.. — неопределенно ответила Анастасия.

Вечером он повез их на новое представление в Театре эстрады, где они сидели в первом ряду. Режиссер ездил только туда, где его знали.

В полночь, возвращаясь домой, режиссер предложил Августу остаться пожить у него на квартире неделю и посмотреть других учеников.

На следующий день, около двенадцати, раздался звонок в дверь. Раздевшись, в комнату вошла девушка в клетчатой юбке, называющейся «шотландкой», и представилась:

— Я — Ольга.

— Август, — ответил он.

Она читала монолог из Достоевского — Настасьи Филипповны. Очень хорошо читала. Брала задушу.

— «Князь, да тебя самого еще нянчить надо…»

У Августа бегали мурашки по спине от ее голоса и надрыва, с которым она читала. Через два часа Ольга уехала, а еще через час появилась Анастасия и стала накрывать к обеду.

Август все еще находился под впечатлением от Ольгиного голоса и монолога. Он понимал, что ему далеко еще до ее уровня. Как до звезд. Однако режиссер не волновался по его поводу.

Раз в неделю Август пересекался с ней, когда кончал свои занятия с режиссером, а она начинала.

Однажды они случайно остались вдвоем, режиссеру нужно было куда-то срочно уехать. Август чувствовал нутром, что Ольга — необычная девушка, и подобных он не встречал в своем городе. Она была, однако, неразговорчивой, и они сидели на диване в неловкой тишине. Девушка была, кажется, не от мира сего. Единственное, что осмелился спросить Август, куда она собирается поступать, и та ответила. Одной фразой.

Вечером, когда они ужинали втроем, так сказать, в «семейном» кругу, режиссер неожиданно произнес:

— У Насти есть к тебе небольшая просьба, но она никак не может решиться спросить.

— Я слушаю, — сказал Август.

— У нее есть ребенок, — продолжил режиссер, — которому уже четыре года.

Август с удивлением и неверием взглянул на гречанку.

— Я родила, когда мне было семнадцать.

— Но