В конце недели он поехал в самое известное театральное училище записываться на туры. Совершенно неожиданно, выходя из «храма», куда он мечтал попасть, Август наткнулся на Ольгу.

— Здравствуй, Август, — сказала, не удивившись, она.

— Ты уже записалась?

— Нет, собираюсь сейчас.

— Я тебя подожду.

— Хорошо, — согласилась она без какого-либо эмоционального оттенка в голосе.

Он сел на бордюр и стал разглядывать прохожих. Когда она вышла, они опять поехали к нему.

Второе свидание очень напоминало первое: ромштексы, салаты, шампанское, трюфеля. Они начали целоваться в губы. Ему нравилось ее шампанское дыхание. Когда он уже добрался до груди (куда-то нужно было двигаться), она слегка отстранилась.

Август вопросительно посмотрел на нее.

— Я все еще влюблена.

— Надеюсь, это не на всю жизнь?

— И я очень надеюсь, — с улыбкой ответила она.

Он проводил ее опять, и они расстались у метро.

Приближался конец мая, а с ним приближались и выпускные экзамены в вечерней школе, где Август вообще перестал появляться.

В субботу он сидел в деревянном доме и готовился к экзамену, сочинению. В наступающих летних сумерках неожиданно он услышал чьи-то легкие восходящие шаги. Он никого не ждал. В дверь постучали.

— Кто там? — спросил он.

— Это я, Ольга.

Он хотел метнуться в комнату за рубашкой, но дверь в квартиру уже открылась. Август стоял по пояс обнаженный, в одних шортах. Она с улыбкой смотрела на смутившегося Флана.

— Я надену рубашку, — невольно произнес он.

— Не надо. Я пришла, чтобы проверить…

— Что ты хочешь проверить?

Она села рядом с ним на диван и выдохнула:

— Давай поцелуемся.

Август не заставил себя долго ждать или уговаривать. Постель он еще не убирал, что оказалось весьма кстати. Он настойчиво опустил ее на диван. Она уже не противилась, когда он смял грудь, и дала расстегнуть до конца свою кофточку, а потом лифчик. Август вжался своей грудью в ее, сминая упругие холмы. Она впервые издала легкий звук, ни на что не похожий. Сорвавшийся с ее губ.

Дрожащими и неверящими руками он расстегнул молнию на ее юбке, сбоку. Надеясь, что она не Лаура, и — женщина. И что сейчас все наконец-таки произойдет. Он станет… Его рука уже скользнула между ее горячих ног. Однако живот ее был прохладен. Он взялся за трусики и быстро сдернул их с бедер. Теперь его торс раздвинул ее ноги, а его «флан» касался их внутри. Как обезумевший, он стал возбужденно целовать ее шею, плечи, грудь, соски, под мышками. Всем своим натянутым как тетива телом ощущая, что космическая минута настала. Он опустил руку, как учила Томила, взялся за свой ствол и быстро направил в ее устье.

Август вошел сначала скромно и нежно. Но не выдержав перевозбуждения, сделал резкое вращательное движение, ввинчиваясь до конца, и ощутил вдруг ни с чем не сравнимое блаженство. Так глубоко он не был никогда… Она взвилась от боли, почему, он не понял, так как ее зубы были стиснуты, и продолжал входить в нее теперь безостановочно. Она извивалась, как могла, Август был счастлив, что она темпераментна и ей нравится. Чувствуя, как еще одно движение, еще толчок, рывок, и он взорвется весь в ней, ощутив блаженство оргазма. Ее стоны приглушенно давились в гортани. И в этот момент он почувствовал, как дикая волна удовлетворения, ударившись в берег паха, покатилась с горячей силой вперед. Он сгреб ее плечи, ощущая истому, и что сейчас он… — она рванулась, вырвавшись из его цепких рук и одновременно вытолкнула «флана» из себя. Море влаги, пульсируя, истекало между ее ног и в верхней внутренней части бедер.

— Извини… Я ни с кем еще не была, — прошептала она очень тихо, касаясь губами его уха. Август не поверил. Он с удивлением, не придя еще окончательно в себя, отклонился и посмотрел на ее красивое лицо. Вся губа Ольги была искусана в кровь. Он помнил, что такого не делал. Господи, неужели она так терпела? Ради него?..

— Тебе было больно?..

— Очень.

— Почему же ты…

— Я хотела, чтобы тебе было приятно.

Он стал целовать ее лицо, глаза, шею. И опять Август не понял: стал ли он мужчиной до конца или нет. Считается неоконченный акт или…

Позже она взяла большую чашку и пошла мыться в туалет. Август не знал, была ли у нее кровь, но вспомнил, что, входя в нее, чувствовал, как сначала что-то эластичное будто выталкивало его, не пуская.

Лежа рядом с ее красивым, упругим телом, он возбудился опять. Август вообще был легковозбуждающийся мальчик.

Ольга дала ему дойти до ее устья, коснуться створок, закрывающих шлюз, но внутрь не пустила. Как они оба ни пытались и ни старались, ей было очень больно. И она крутилась и извивалась от этой боли. У Августа было достаточно увесистое оружие. Они заснули, измучившись, в объятиях друг друга. Его нога была перекинута через ее талию, а ее грудь сильно упиралась в его. Все произошло слишком быстро. К тому же его волновало и тревожило, что ей было больно.

Утром он удивился, не обнаружив ее в постели. Август крикнул: в деревянном доме стояла деревянная тишина. На столе он увидел записку, прислоненную к бутылке из-под шампанского:

«Августочка!

Ночью мне показалось, что приходила мама и стояла на ступенях. Она звала меня домой. Я очень виновата, что так все получилось. Как-нибудь позвоню.

4 утра.

Ольга».

Август еще минуту лежал, раздумывая, потом взял полотенце, щетку, пасту и пошел умываться.

В воскресенье занятия, естественно, не шли ему в голову, а к вечеру позвонила мама и долго ласково с ним разговаривала.

После того как он первый закончил писать сочинение, Август поехал на Центральный телеграф получать свою корреспонденцию до востребования. От Лауры было сразу два