— Поскольку нам неизвестно, что собой представляет третий предмет, леди Рэтборн должна постараться получить Тициана как можно быстрее, чтобы поскорее вернуться в Лондон.

— А для этого ей нужно уговорить графа расстаться с картиной, принадлежавшей его семье многие десятилетия. Это будет весьма непросто. И времени потребуется немало. — Стерлинг на мгновение задумался. — Но возможно, граф не единственный, с кем можно поговорить о картине.

Игнорировать неудобные правила.

Из тайного списка желаний Оливии Рэтборн

Оливия не собиралась дожидаться Стерлинга. Кроме того, граф уже прислал за ними гондолу. И поскольку она намеревалась убедить его расстаться с картиной лишь с помощью собственного очарования и уговоров, не стоило заставлять его ждать. Она гнала прочь беспокойство, связанное с тем, что ей придется встретиться с графом наедине. В конце концов это ее проблема, и она вполне способна вести переговоры самостоятельно. Оливия хотела стать независимой. Так почему бы не начать с сегодняшнего дня? И все же, где этот треклятый Стерлинг?

Оливия не стала дожидаться его возвращения прошлой ночью и отправилась спать. Впрочем, заснуть ей удалось отнюдь не сразу. Она долго ворочалась в постели, то и дело вскакивая, чтобы приложить ухо к двери, соединяющей их со Стерлингом апартаменты. Она не слышала никакого шума, но каждый раз убеждала себя в том, что Стерлинг давно вернулся, однако понять это помешала слишком толстая дверь. Один раз она даже отперла ее, но в последний момент удержалась от соблазна убедиться, что Стерлинг уже мирно спит в своей постели. А если же он еще не вернулся, Оливии не хотелось знать это наверняка.

Гондола скользила по глади канала, а мимо неторопливо проплывали невероятно красивые дома и дворцы Венеции. Только вот мысли Оливии были далеки от всей этой красоты. Бессонная ночь не прошла даром, и, заснув под утро, она проспала дольше, чем намеревалась. Проснувшись и одевшись для ленча с графом де Сарафини, Оливия вновь постучала в дверь Стерлинга и вновь не получила ответа. Проходившая мимо горничная сообщила, что графа нет в его апартаментах. Она не сказала, ночевал ли он здесь, а Оливия не стала спрашивать.

Ревность отнюдь не добродетель, но в данном случае и не порок тоже. Хотя бы потому, что благодаря ей Оливия наконец поняла, чего хочет на самом деле. Она хотела получить наследство, независимость, возможность самой управлять собственной жизнью, а еще хотела Стерлинга. Так просто. Удивительно, как она не поняла этого раньше.

Секретарь графа вежливо поприветствовал Оливию, а потом проводил в дом. Комната, где она очутилась, была чуть меньше гостиной, в которой она разговаривала с графом вчера, но не менее красива. Потолок был также украшен плафонами, камин сиял позолотой, а высокие стеклянные двери вели на просторную террасу. Над головой сверкала люстра из резного стекла, каких Оливия не видела нигде, кроме Венеции. У одной из стен стояли два стула в стиле рококо. Стол тоже был сервирован для двоих. У другой стены располагался мольберт с картиной Тициан.

Оливия подошла ближе, чтобы разглядеть полотно. Она разбиралась в живописи хуже Стерлинга, но эта картина, без сомнения, являлась творением мастера.

— Удивительно, что краски сохранили свою яркость даже по прошествии четырех веков, — раздался за спиной Оливии голос графа. — Беллини…

— Джованни?

Граф тихо засмеялся.

— Да, Джованни первым понял преимущество масляных красок перед темперой, но Тициан поднял эту технику на невиданные доселе высоты.

— Великолепно, — с улыбкой произнесла Оливия и повернулась к графу.

— Совершенно с вами согласен. — Он подошел к столу, налил бокал вина и подал Оливии. — Однако великолепие этого полотна меркнет перед вашей красотой.

Чуть насмешливо вскинув бровь, Оливия приняла бокал из рук графа.

— Прошлой ночью перед моей красотой мерк ваш дворец.

— Вы меня поймали. — Граф улыбнулся. — Я не слишком оригинален в своих комплиментах, но зато искренен.

Оливия сделала глоток вина и кивнула на стол.

— Вы не ждали, что граф к нам присоединится?

— Ждал, но надеялся на обратное. — Де Сарафини налил вина и себе. — Стол был накрыт на троих, но когда мой мажордом сообщил, что вы приехали без сопровождения, я приказал убрать прибор графа. Теперь вы не сомневаетесь в благородстве моих намерений?

Оливия улыбнулась.

— Нисколько.

— Прекрасно. — Граф отпил вина. — Мне послать графу письмо с благодарностью?

— За то, что тот проявил грубость и не явился к вам с визитом?

— За то, что был так любезен, что позволил нам остаться наедине.

— Должна сказать, граф ничего не знал о вашем приглашении. — Оливия пожала плечами. — Так случилось, что сегодня утром мы разминулись.

— И за это я тоже ужасно благодарен провидению. — Де Сарафини изучающе посмотрел на Оливию. Но если вчера его внимание казалось забавным и очаровательным, то сегодня смущало и приводило в замешательство. Он смотрел так, словно прикидывал — годится она для постели или нет и как лучше ее туда завлечь. — Может, вы хотите сначала поесть?

— Сначала?

— Перед тем как поведаете мне свою историю.

Оливия покачала головой.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Рассказ о том, почему вы так хотите получить Тициана. — Он выдвинул стул. — Прошу вас, садитесь.

— Благодарю вас, — с облегчением ответила Оливия. Должно быть, она составила себе неверное мнение об этом человеке. Она села на предложенный ей стул, и граф последовал ее примеру. Спустя мгновение у стола возник слуга с первым блюдом.

— Скажите, леди Рэтборн, — начал граф, — что именно в моем прекрасном городе вы хотели бы увидеть?

Оливия на мгновение задумалась.

— Думаю, все.

— В таком случае вам обязательно нужно задержаться здесь еще на некоторое время, — с улыбкой произнес де Сарафини. — Могу я предложить вам начать осмотр с площади Сан-Марко?

Советы графа о том, что непременно нужно посмотреть в Венеции, сопровождались кратким экскурсом в историю и забавными рассказами о жителях города и его гостях. Галилео, лорд Байрон и Казанова бродили когда-то по его вымощенным булыжником дорожкам. Сегодня граф был столь же обворожителен, как и прежде. Восхитительное угощение сопровождалось захватывающей беседой, которая, в свою очередь, запивалась неприлично большим количеством вина, поэтому к концу ленча Оливия ощущала легкое головокружение.

— А теперь, моя дорогая, — граф откинулся на стуле, скрестил руки на груди и посмотрел на свою гостью, — расскажите мне, зачем вам понадобился мой Тициан. Из ваших слов я понял, что делаете вы это вовсе не для того, чтобы почтить память покойного супруга.