– Сидни, пожалуйста, – произнес он напряженным голосом, ступая за мной по пятам. – Я пытался написать тебе и позвонить в течение нескольких недель.

– Не удивительно, ведь я заблокировала тебя во всех соцсетях и мессенджерах.

– Так и думал, – пробормотал он мне в спину.

Я остановилась у тележки с мороженым, рядом с которой столпились матери с детьми, в надежде, что при них он не захочет выяснять отношения.

Маленькая девочка лет шести не сводила глаз с моего хлопкового платья.

– Тебе нравится мое платье? – спросила я ее.

Улыбнувшись, она кивнула:

– Ты похожа на радугу.

Моя белая юбка из поплина пестрела всеми цветами радуги.

– Люблю радугу, – улыбнулась я ей.

– Я тоже, – прервал нас низкий голос. – Особенно когда она на тебе.

Я закатила глаза и повернулась к парню, продававшему мороженое.

– Двойную порцию мороженого с вафельной крошкой, пожалуйста.

Он протянул мне рожок, пока Скотт наблюдал за ним, очень раздраженный тем, что его пламенную речь прервали. Естественно, я не торопилась, отсчитывая монеты. Вручив их продавцу и лизнув мороженое, я направилась прочь.

– Оставь меня в покое.

– Не могу… Я люблю тебя, Сидни. Я люблю тебя, и мне чертовски жаль.

Я развернулась и чуть не размазала мороженое о его грудь.

– Что же случилось, Скотт? Новая должность тебе не по зубам? Что ты вообще здесь делаешь?

– Я несчастен! Я так чертовски несчастен без тебя! – Его голос сорвался. – И дело не в работе, дело в тебе. Я чувствовал то же самое каждый раз, когда ты уезжала в Нью-Йорк – еще до смерти отца.

Быстро оглядевшись, я поняла, что мы привлекаем все больше и больше внимания.

– Я собираюсь быть с тобой откровенной, хотя ты этого и не заслуживаешь, потому что, конечно же, не оказал мне такой любезности… После этого мы больше никогда не будем разговаривать.

Я отвела взгляд. Повсюду стояли люди. Семьи. Молодые пары. Дети. Я хотела этого. Я хотела быть счастливой и, черт возьми, это заслужила. Я снова посмотрела ему в глаза.

– Боль, которую ты причинил, ранила меня сильнее, чем любое из бесчисленных избиений, которые мне когда-либо приходилось терпеть.

Скотт дернулся, как будто я его ударила.

– Я любила тебя так, как никогда никого и ничего не любила, – от слез защипало глаза, – но ты намеренно использовал эту любовь против меня. Сильно ранил, даже не дав возможности объясниться… И мне жаль, что потеря отца заставила тебя страдать. Я тоже любила Фрэнка. Тоже оплакивала его.

Я смахнула слезу.

– Но больше не буду заливаться слезами и грустить из-за тебя. Я не доверяю твоей любви. Она поверхностна, а мне нужен кто-то, кто будет любить меня так же, как я его, отношения, в которых чувства будут взаимны и равноценны. Я хочу развестись, Скотт. Хочу жить дальше, это нам обоим пойдет на пользу.

Я оставила Скотта стоять прямо посреди толпы на концерте живописной летней ночью. Ушла от него, вернулась домой и всю ночь проплакала в подушку. Это было гораздо тяжелее, чем я могла себе представить. В конце концов, я была хорошей актрисой.

Глава 25

Сидни

– Клянусь, все мужчины глухие. – Лорел прищурилась и сделала еще один глоток «маргариты».

– Жаль, что они все не похожи на Дрейка Вэйланда, – добавила одна из ее подруг.

– Жаль, – подхватила другая.

– И если я ошибаюсь… что ж, тогда нам всем крышка. Потому что это будет означать, что они просто тупицы.

Примерно час назад язык у Лорел начал заплетаться, и я хохотала как сумасшедшая, слушая ее невнятные речи. Мы все были в равной степени пьяны. Но, эй, мне можно напиться, этим летом я решила отдохнуть от работы.

Вечером все пришли к Лорел и Питу на барбекю, которое местные жители активно устраивали с наступлением лета. На этой неделе настала очередь Робинсонов принимать гостей.

– Леди, у вас достаточно закусок? Сид? Хочешь еще бургер? – спросил Пит.

– Я наелась. Спасибо.

Я начала пить вскоре после приезда, когда подумала, что здесь может появиться Скотт. В конце концов, работники «Лэйзи С» были и его друзьями. Однако в середине вечера я вздохнула с облегчением, когда поняла, что он, скорее всего, по понятным причинам не приедет.

На днях я получила от него письмо и букет волшебных черных роз. В письме Скотт делился мыслями о том, что все это подстроил Фрэнк. Зная Скотта, он понимал, какой окажется его реакция, если он узнает о болезни. По его мнению, это был последний и лучший маневр Фрэнка, чтобы заставить Скотта занять место генерального директора.

Честно говоря, звучало вполне правдоподобно. На самом деле именно так и поступил бы Фрэнк. Я не хотела верить, что его основной план с самого начала состоял в том, чтобы заставить Скотта занять должность генерального директора, но в этом и был смысл. Это классический ход Фрэнка Блэкстоуна. Пожертвовать пешкой, чтобы спасти короля. Как бы то ни было, это не оправдывало Скотта и того, как он обошелся со мной – человеком, которого он, по собственному утверждению, любил.

– Привет, чувак. Рад тебя видеть, – произнес какой-то парень.

Я подняла глаза и увидела, как он пожал Скотту руку.

– Пора изящно удалиться, – сказала я друзьям Лорел, которые с распростертыми объятиями приняли меня в свою компанию.

– Ох, милая. Не позволяй ему прогонять тебя. Он вполне может остаться на том конце лужайки, рядом со своими сородичами, – Лорел указала на мужчин, стоявших у холодильника с напитками.

Не успела Лорел закончить говорить, как Скотт повернулся и взглянул на меня с таким сокрушенным выражением лица, что мне стало больно смотреть на него. Внутри все сжалось. Он совсем не был похож на себя прежнего.

Отведя взгляд, я поцеловала Лорел в щеку и встала. С тех пор как я вернулась, она взвалила на себя заботу обо мне.

– Скоро увидимся.

Пока Скотт был занят тем, что здоровался с парнями, я заказала такси и постаралась как можно незаметнее выскользнуть во двор перед домом.

– Ты куда?

Безуспешно. Он догнал меня в тени дома. Ночью единственными источниками света там были луна и фонари на переднем дворе.

Напрягшись, я повернулась.

– Домой. Думаю, так будет лучше.

Его взгляд опустился, прежде чем вернуться ко мне.

– Я думал о твоих словах…

– Скотт…

– Пожалуйста… просто выслушай, – проговорил он хриплым голосом, почти умоляя. Это была пытка – любить человека и одновременно отталкивать его. Видеть, как он страдает, и ничего не делать, чтобы успокоить. Я промолчала, но не ушла. – Думаю, ты права.

Это не то, что я ожидала услышать.

– Я поставил свою гордость выше тебя. Нас. И сожалею об этом больше, чем о чем-либо другом… Но ты ошибаешься, если думаешь, что я не люблю тебя всем сердцем. Любовь к тебе изменила меня. Обратного пути нет… Ты навсегда останешься в моей душе, как и я, надеюсь, останусь в твоей…

– Мне пора, – пробормотала я и замерла, когда Скотт взял прядь моих волос в пальцы.

– В горе и радости – разве не в этом суть клятв? Мы прошли через горе. Дай мне шанс показать тебе счастье.

Наклонив голову, он поцеловал меня в губы, прикосновение было легким, как шепот. Я закрыла глаза и притворилась, что мы незнакомы и что за нашими плечами не стоит огромная история. И несмотря на все причины,