физических системах присутствует сознательный наблюдатель, даже при некоторой интеграции информации. Чтобы возникло сознание, которое необходимо для свободной воли, система должна моделировать не только свое окружение, но и саму себя.

Объединяющая теория реальности ответит на, казалось бы, неразрешимые вопросы, которые задает нам проблема психофизики, и тем самым прольет свет не только на природу разума, но и на природу реальности. Справившись с трудной проблемой сознания австралийского философа Дэвида Чалмерса – проблемой того, как определенные материальные системы обретают кажущееся нематериальным свойство опыта, – мы одновременно решим трудную проблему реальности и ответим на вопрос, является ли реальность полностью физической, полностью ментальной, некоторым сочетанием того и другого или чем-то совершенно иным. Она «трудна», потому что ее понимание предполагает постижение самой природы реальности, и большинство философов сочли бы это невыполнимой задачей. Однако при смене парадигмы невозможное часто становится возможным. Вселенную и жизнь проще понять, если рассматривать их не как вещь, а как процесс.

11

Возникновение причинности и свобода воли

По мере того как мы переходим от субатомных частиц к атомам, молекулам, жизни и разуму, Вселенная, похоже, становится все более и более сложной, и кажется очевидным, что с увеличением сложности появляются совершенно новые свойства. Для нас особенно интересен вопрос, могут ли сами эти эмерджентные свойства иметь причинные последствия, позволяющие агентам активно участвовать в достижении своих целей.

Сара Уокер

Мы приближаемся к тому моменту в нашей истории, когда мы уже можем оценить некоторые из странных и красивых философских последствий нового космического нарратива, и вскоре мы увидим, почему он действительно «романтичен», как гласит название этой книги. Читатель, надеющийся понять реальность в самом честном и чистом смысле, может возразить против романтизации Вселенной на том основании, что подобные интерпретации излишне очеловечивают природу и искажают механистическую картину. Это похвальное, но, как мы уже имели возможность убедиться, напрасное опасение.

Надлежащее использование телеологического языка и метафор не просто полезно – это единственный способ точно выразить причинную структуру Вселенной, организующей себя при помощи петель и уровней. Когда мы глубже понимаем, как абстрактные слова, изобретенные для описания малоизученных эмерджентных явлений, соотносятся с недавно открытыми механизмами и математическими аспектами, самые большие неразгаданные тайны науки начинают исчезать одна за другой.

В этой главе мы увидим, что проблема тела и разума (проблема психофизики) больше не является проблемой, если точно определить такие термины, как разум, агентность и свобода воли, и сформулировать механизмы, благодаря которым выделяется каждое из этих явлений. Это покажет, что сознательные существа действительно могут управлять своей судьбой, выбирая из спектра возможных вариантов то будущее, которое соответствует их долгосрочным целям. Специалисты по вычислительной нейробиологии и философы называют эти потенциальные варианты будущего контрфактуальностями, и, осознав, что они существуют, мы должны выбрать конкретный путь из пространства возможностей. Именно этот акт привносит свободу в «свободу воли», которой люди, безусловно, обладают, хотя и не всегда и хотя она не столь полная, как нам бы хотелось!

Многочисленные значения слова «разум»

Слово «разум» часто используется в узком смысле для описания физической системы, обладающей сознанием или субъективным опытом, хотя в других случаях оно используется шире – для описания любого биологического или когнитивного вычислительного процесса, независимо от того, действительно ли система обработки информации воспринимает мир качественно, от первого лица. «Разум» также используется в таких словосочетаниях, как «коллективный разум», когда речь идет об обществах или человечестве в целом, когда, опять же, неизвестно, существует ли субъективный опыт, связанный с описываемой адаптивной системой.

Если все это еще не кажется вам слишком запутанным, то у нас есть концепция сознательного разума, а также концепция бессознательного разума. Людям, имеющим в виду под понятием «разум» сознание, термин «бессознательный разум» может показаться оксюмороном, ведь эти два слова как будто бы противоречат друг другу. Конечно, как только мы поймем, что некоторые люди используют слово «разум» для обозначения всех форм познания, тогда мы убедимся, что «бессознательный разум» не истинное противоречие, а нюанс, позволяющий провести разграничение между бессознательным и сознательным познанием, хотя эти термины действительно могут сбивать с толку.

Дело не в том, что какое-либо из этих употреблений слова «разум» в корне неверно – все примеры относятся к обработке информации адаптивной системой, на которой строятся все ментальные явления. Проблема в том, что важное различие между сознательной и бессознательной когнитивной обработкой теряется или затушевывается, когда мы употребляем слова «разум» или «сознание» как попало. Столь подробное обсуждение семантики может показаться излишним педантизмом, но именно это различие позволяет осмыслить свободу воли.

Мы не должны путать базовую свободу воли (быть живым) с сознанием (быть сознающим), поскольку агентностью можно обладать и без сознания. Свобода воли, с другой стороны, требует сознания, хотя можно быть сознательным и не обладать свободной волей. Наша объединяющая теория реальности покажет, где и почему каждое из этих свойств появляется в результате космической эволюции и как возникновение новых уровней агентности встроено в общий процесс пробуждения космоса.

Теперь мы начинаем понимать, почему «мета» в поэтическом метанатурализме является необходимым уточнением поэтического натурализма Шона Кэрролла. Термин Кэрролла изображает природу всего лишь механической вещью, косвенно отрицая онтологическую реальность опыта и причинную силу сознания, которые, как мы увидим, вполне реальны. У нас есть логическое основание считать их реальными причинными явлениями, поскольку без прямого указания на них невозможно понять динамику космической эволюции.

«Мета» означает, что причинная структура реальности имеет уровни, причем новые уровни всегда возникают в результате фазовых переходов более высокого порядка, известных как метасистемные переходы. Эволюционный процесс поэтичен, ибо созидателен по своей сути, и каждый новый функциональный паттерн, возникающий на более высоком уровне, «рифмуется» с предшествующим ему уровнем. В модели реальности поэтического метанатурализма разум является многоуровневым регулятором, а свободная воля – это более высокий уровень регуляции, чем базовая биологическая агентность. Поняв иерархическую структуру жизни, разума и космоса, мы увидим, что индивидуальная свобода и космическая судьба не являются несовместимыми понятиями.

Понятие об уровнях агентности может показаться абстрактным, но скоро мы убедимся, что оно имеет важные практические последствия – от этики до психического здоровья.

Уровни агентной причинности

Несмотря на то что с точки зрения редукционистской модели это казалось невозможным, способность биологической системы действовать в качестве причинной силы в физическом мире давно предполагалась философами и подразумевалась здравым смыслом. Даже такой простой сознательный опыт, как поднятие руки, явно говорит нам о том, что временами мы являемся агентами, наделенными способностью добровольно контролировать свои действия –