– Сегодня, как и вчера? – спросила она, прежде чем уйти.

– Вряд ли у вас состоится ваше свидание, – вызвался предсказать Борис, усаживаясь на стул у двери, чтобы больной, не дай бог, не смотался. – Греть зад на больничной койке у господина Логинова необходимость отпадает с моим визитом сама собой. Если только где-нибудь еще?

– Где-нибудь еще не будет, – угрюмо отозвался Вадик, взъерошил волосы, вздохнул и съежил лицо. – Надо было мне влезать во все это дерьмо!!! Уйди!

Она послушно растворилась за дверью, плотно ее прикрыв за собой. Борис для надежности еще и спинку второго стула под дверную ручку подсунул.

– Это чтобы нас не отвлекали, – пояснил он на вопросительный взгляд Логинова. – А то вас тут так оберегают…

– Оберегают ровно настолько, насколько заплачено, – с недовольной сморщенной миной пояснил Логинов.

– А сколько Снегирев вам заплатил за то, чтобы вы вызвали в ресторан Марина и слили ему информацию, с которой тот поспешил сразу в милицию, а?

Теперь он мог быть таким откровенным. Теперь, когда все уже знал, а о чем-то догадывался, он мог.

– Столько же почти, сколько и за молчание, – пожал плечами Логинов. – Три тысячи баксов.

– Молчать вы по какому поводу должны были?

– Так про девку эту и молчать должен был, – пожал Логинов могучими плечами, совсем не вязавшимися с обликом смертельно больного пациента реанимационной палаты. – Она в тот вечер, когда мы гудели на даче Снегирева…

– На даче его дяди, – поправил Борис.

– Да, это он всем так говорит, чтобы не приставали. На самом деле дача давно уже его, дядька ему ее отписал. А Ванька, он же скрытный, скромный, у него правды не добьешься.

– Это точно! – подтвердил кивком Борис. – Так о чем вы должны были молчать?

– О том, что девушка эта приезжала в тот вечер на дачу к нему.

– К нему?! – удивился Борис. – А разве не к Сергею она приезжала?

– И к Сергею, и к Ваньке она приезжала. И на разговор я вызывал сначала Серегу, потом Снегирева.

– О чем она с ними говорила?

– С Серегой ясно о чем – о любви. Я послонялся рядышком, кое-что слышал. Обещала все простить ему будто бы. Что-то про Аллу, грязь какую-то лила. Потом громко очень сказала… – Логинов задумался ненадолго. – Я вот размышлял потом и решил, что она специально так громко сказала, чтобы это услышал кто-то еще, понимаете?

– Как будто, – покивал Борис.

– Так вот она очень громко сказала и повторила несколько раз, что она теперь все-все знает и в руках у нее информация сродни бомбе. Ну, или что-то в этом роде.

– Что потом? Как отреагировал Сергей на ее заявление?

– Сергей спокойно отреагировал. Даже не обнял ее. Печальным, расстроенным мне показался, но не раскаявшимся, это точно. Даже что-то буркнул, что теперь поздно о чем-то говорить, мол, дело сделано. Какое дело, что за дело, непонятно. Алка-то к тому времени еще жива была, это мы уже потом с женой так рассуждали. Да так и не поняли ни черта.

– А о чем Валентина говорила со Снегиревым? – напомнил Борис. – О чем вы должны были молчать за три тысячи долларов?

– Она вызвала Снегирева после того, как Серега уехал. Разговор был серьезный, я его не слышал, увидал просто, как Ванька рукой машет в обратную от дороги сторону.

– Зачем? Зачем он так делал?

Борис тут же вспомнил, как Снегирев с невозмутимым видом объяснил им, что говорил девушке, куда не следует ехать. И она именно туда поехала. Странным это показалось не только следователям, но и будто бы самому Снегиреву тоже.

– Куда он показывал и с какой целью?

– А вот тут и начинается самое интересное, – ухмыльнулся Логинов и с тоской заглянул в свой бумажник. – За это-то он мне и заплатил в первый раз…

– Так за что? – поторопил его Борис, услыхав какой-то шум в больничном коридоре.

– Мне он сразу сказал, что показал ей, куда не стоит ехать. А сам потом под покровом нашей пьянки туда лыжи навострил. Хотел незаметно улизнуть, да мне на глаза попался. Спрашиваю, куда это ты в разгар веселья? Он мялся, мялся, а потом признался, что назначил встречу с той самой девушкой в том месте, куда ей указывал. Говорю, что за необходимость такая? Что, мол, так приспичило? Девчонка-то красивая была, фигуристая и все такое… А он: да иди ты, говорит, куда подальше с этими бабскими прелестями, разговор, мол, серьезный у них. Ушел, велел мне взять на себя его жену, Лена, она подозрительная очень. Короче, мне пришлось почти час Ленку развлекать. Я весь умаялся, чтобы она мужа не хватилась. Смотрю, Ванька метнулся вверх по лестнице, я Ленку оставляю и за ним. А он в ванную нырь. Я стучу, он не открывает. Потом открыл, руки трясутся, глаза мечутся. Что за дела, спрашиваю. Он в ответ чушь какую-то. Деньги мне сует, просит никому про девку ту не говорить, что была, что приезжала. И все…

– Как все?

– Ну… На этом вся история и заканчивается, – снова насупился Логинов.

– Э-э-э, нет. На этом история-то как раз только начинается, – ехидно заулыбался Борис. – Разве не возникло у вас подозрение, когда он послал вас на встречу с Мариным и велел ему информацию слить, а?

– Нет, не возникло, – соврал, не моргнув глазом, Логинов. – Он мне что велел сказать, то я из слова в слово Антохе и пересказал. То, что менты нашли сгоревшую машину, в ней обгоревший труп. Я все выполнил, деньги получил и…

– Хватит, Вадик! Хватит! – топнул на него ногой Борис. – Хватит мне врать! Все ты понял, обо всем догадался. Деньги взял и тут же в больничку спрятался. От кого прятался: от нас или от него?

Логинов не ответил, стащил себя с кровати и поплелся к окну. Там оперся о подоконник, прислонился лбом к стеклу. Молчал долго. И все вздыхал и вздыхал так протяжно и глубоко, что тесная больничная пижама на спине натягивалась до треска.

– Да, я его испугался! – вдруг выкрикнул он с истеричной ноткой в голосе и повернулся. – Догадался я или нет, это мое дело. Но я конкретно пересрал, когда все сложил. Тут еще он звонит и голосом таким… Как Потрошитель, честное слово, шипит мне в трубку. Мол, молчи обо всем, а еще лучше исчезни куда-нибудь. Я и исчез! Думаю, лучше я сам, чем с его помощью.

– Вы считаете, что это он убил?

– Не знаю, что и сказать?! – Горестные складки на лице Вадима спустились от носа к подбородку. – Он мутил что-то там с Алкой одно время. Ото всех скрывал, да город наш, хоть и считается большим, на самом деле очень тесный. Кто-то когда-то на кого-то непременно напорется. Вот и они напоролись на Симку мою.

– Симка – это?.. – вопросительно выгнул бровь Борис.

– Это моя жена. Она их видела как-то пару раз, причем ясно было, что встреча носила неделовой характер, и не просто на бегу столкнулись. Он цветы ей подарил, дорогие.