дважды делала его «на бис». Ну а Рой оказался «богом мяса», как его называл Питер. Он, как настоящий американец, умудрился раздобыть гриль и делал в саду такое барбекю, что однажды к ним заглянули соседи с просьбой угостить их кусочком столь ароматно пахнувшего мяса. Выходили из дома они нечасто, да и то неполной командой — Питеру приходилось много работать, и он запирался в кабинете, в то время как Кристина была вынуждена развлекать себя сама. Но на помощь ей всегда приходили Рози с Роем, и именно в эти моменты они и устраивали вылазки в город. С благословения Питера эта тройка прогулялась пару раз по Флоренции, посетив галерею Уффици и музей Академии изящных искусств, наведалась в Институт дизайна, где Кристина узнала список предметов, расписание, стоимость обучения и все то, чем обычно интересуются абитуриенты. Обо всем этом и не только, лежа у камина, она подробно рассказывала мужу, попивая с ним шампанское. Он играл ее волосами и улыбался каким-то своим тайным мыслям. Иногда Кристина задумывалась о том, что это неправильно, что в медовый месяц она гуляет по прекрасной Флоренции с камеристкой и охранником, но те же Рози, Беннет, да и Рой с Аткинсом постоянно так или иначе упоминали о занятости Питера. Камеристка даже как-то призналась ей, что, по словам Беннета, Питер «никогда не проводил столько времени ни с одной из женщин. Никогда!» И Кристина… нет, не смирилась. Она привыкла. Приняла это как данность. Зайдя как-то в букинистический, она заприметила там полку с книгами воспоминаний жен великих людей и теперь запоем читала мемуары Джеки Кеннеди-Онассис, Йоко Оно, Клементины Огилви Спенсер-Черчилль и Гала Дали, благо все они были представлены на английском. Питер подтрунивал над ней, говорил, что ему очень льстит то, с какими людьми в один ряд ставит его жена, но она продолжала читать с огромным интересом, будто узнавая о муже нечто новое. Или не о муже?

Но если днем они и разлучались, то все ее ночи принадлежали только ему. Практически не было ночи, когда они не занимались бы любовью. Он любил ее не только на словах. Он доказывал ей это губами, руками, всем своим существом, и она училась отвечать ему тем же.

Так прошло шестнадцать замечательных дней, и на семнадцатый он заговорил с ней о возвращении в Лондон. Так как дел накопилось много, да и бракосочетание Аланы с Заком должно было состояться со дня на день, было принято решение послезавтра вылетать домой.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 20 декабря, 14:20

Уже перед самой посадкой в Лондоне обеспокоенный Рой предупредил их о дежурящих как в аэропорту, так и у дома журналистах — тайная женитьба богатого титулованного холостяка, прозванного журналистами «сэр Неформат», наделала много шума. И если в аэропорту дежурили буквально два человека, то улица перед их домом кишела толпой из писак и фотографов. Машина, едва не задавив парочку отчаянных олухов, въехала на подземную парковку, ворота за ними закрылись, и лишь тогда Питер смог выдохнуть. Он не любил людей, но толпу он ненавидел до сжатых кулаков, до судорог в челюстях, до животного желания убить, стереть с лица земли.

Взяв жену за руку, он быстро зашел в дом. Отдавая приказания, он вел ее наверх, максимально отдаляя от выкрикивающих за окном вопросы представителей прессы:

— Рой! Они нас видели. Усиль охрану в три раза.

— Да, сэр.

— Никого не впускать и не выпускать. Пересидим этот бум дома.

Кристину эта новость совсем не расстроила:

— Мы завтра не пойдем в офис?

Остановившись у двери в спальню, он задумался:

— Нет, мышка, я, наверно, поеду. А ты — да, ты точно завтра дома.

Она искренне возмутилась:

— Нет. Мы или вдвоем идем на работу, или оба остаемся дома. Ты две недели работал из Италии, неужели сейчас не сможешь отсюда?

Питер глазами показал Рою, что скоро вернется, зашел с Кристиной в спальню и закрыл дверь:

— Мышка, это каприз или принципиально?

— Это принципиально, Питер.

Она принялась ходить по комнате, тщательно подбирая слова:

— Я же стажер. Сначала я пришла и, проработав десять дней, в один прекрасный день вдруг… не пришла, а потом они узнали, что я вышла за тебя замуж. И если нас не было обоих — все понятно, медовый месяц и прочее бла-бла-бла…

Она мельком улыбнулась ему.

— А если сейчас ты выйдешь, а я — нет, они решат, что те десять дней я непонятно что в офисе делала, и вообще… что я избалованная принцесса «хочу — хожу, не хочу — не хожу».

Опустившись на колени перед сидящим на кровати мужем, она взяла его за руки и заглянула в глаза:

— Они черт знает что обо мне подумают. Я не могу им этого позволить.

— Для тебя это так важно?

— Да, мне там работать, и для меня это важно. Так что завтра я поеду с тобой. Ничего со мной не случится.

Питер задумался:

Не позволяй! Это может быть опасно.

Не позволю. Вопрос — как?

Да хоть правду скажи. Она наивна, но не глупа.

Он сжал ее руки:

— Малышка, а тебя не смущает, что в штат охранной компании стажером взяли дизайнера мебели, которого посадили в отдел к эсэмэмщикам и пиарщикам? Думаю, вопрос там стоял один: с кем ты спишь — со мной или с Патриком?.. Стоял бы, если б не интернет. Они прекрасно знали, кто сидел с ними все эти десять дней, и поверь, очень удивлялись, ежедневно находя тебя в девять утра на рабочем месте.

Кристина покраснела:

— Я чувствую себя идиоткой.

— Нет, милая. Тебе просто хотелось верить, что они хорошо относятся именно к тебе, а не к невесте босса. И скорее всего, так оно и есть.

— Так будет всегда?

Он задумался:

— Ты миссис Питер Девенпорт, малышка… Да, теперь так будет всегда.

Расстроенная Кристина кивнула и отошла к окну. Питер резко вскочил, подошел и закрыл шторы. Они оказались в темноте. Он вздохнул:

— Да, ты права, давай посидим пару дней дома.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 21–26 декабря

То, что происходило дальше, иначе как безумием назвать было сложно. Вынужденная осада не затронула хозяев так, как прислугу. Больше всех возмущался Беннет, которому не хватало чего-то там для украшения дома к Рождеству. И хотя дом был уже украшен и в холле стояла роскошно наряженная ель, миссис Помфи и Рэмси выслушали не один гневный монолог по поводу неверно