так и не появился, а Дима все темное время суток провел в странном состоянии, когда вроде бы не спишь, но и не бодрствуешь. В итоге, Молохов проснулся, а вернее сказать поднялся с кровати в скверном расположении духа и с адской головной болью. Первым делом он осмотрел квартиру, не забрался ли веселый старичок в нее ночью, по привычке, не спрашивая разрешения хозяина. Никого не обнаружив, Дима облегченно вздохнул, сварил себе кофе и попытался привести в порядок мысли. Как только у него начало что-то получаться, зазвонил телефон. Кривясь от глухих ударов внутри черепа, Молохов поднял трубку.

— Здравствуйте, я — Вася, мне никто не звонил? — сказали на том конце провода. Как только Дима собрался кинуть трубку, она снова поспешно заговорила. — Нет, нет, это я просто вспомнил старинный анекдот, про степени раздражения, это когда несколько раз звонят в квартиру и спрашивают: "А Вася дома?" и когда хозяин уже доведен до белого каления, звонят опять и говорят то, что я вам и сказал в начале разговора.

Несмотря на головную боль, Молохов рассмеялся.

— Насчет белого каления тут вы точно угадали, но к чему вся эта присказка?

— А подумайте.

— Знаете, я не в настроении разгадывать загадки и…

И тут внезапно до него дошло. И это была действительно последняя капля.

— Послушайте, — заорал Дима, — я, конечно, тоже понимаю юмор, но более неудачного момента для своих идиотских шуточек вы не могли выбрать при всем желании.

— Бог ты мой, — испуганно произнесли в трубке, — какой ты сердитый Д. Молох. А разве тебе не хочется, журналистская твоя голова, узнать, чем убили того парня с пробитой шеей, которого некий Бомж сфотографировал в некой клинике?

Молохов скрипнул зубами.

— Вам нужен текст письма? — сдержанно спросил он.

— Нужен, но попозже. Не отвечай вопросом на вопрос, идиотская манера.

— Меня вообще не интересует больше это дело, — Дима вдруг понял, что это чистая правда. Может быть из-за усталости, но тем не менее. — Мне осточертели все эти тайны, все эти трупы, считайте, что я уволился.

— Секунду, — что-то заставило Диму не прерывать связь, а молча стоять и слушать. — Бросить это дело ты не можешь, по той простой причине, что уже вовлек в него посторонних людей и посторонние интересы, так что уж будь любезен расхлебывать то, что заварил. И для начала, покажи телеграмму Эскулапу, когда он придет.

Молохов снова ощутил уплывающую куда-то вниз почву уверенности в себе. Так всегда бывает, когда события начинают окончательно выходить из-под контроля. Вместе с чувством растерянности накатила усталость.

— Кто вы такой, а? — тихо спросил он. — Что вы за птица?

— Конкурирующая организация, — пояснил майор, впервые начав говорить своим натуральным голосом. — По ряду причин я не могу встретиться сейчас с господином Эскулапом лицом к лицу, поэтому ты послужишь нам своего рода посредником. Для начала же, повторяю, покажи ему текст телеграммы.

— Иди ты на… — выкрикнул Молохов. — Я не буду играть в ваши гребаные игры.

— Строптивый ты, — вздохнул Скал. — Впрочем, я и сам был таким… когда-то. Ладно, — размытый голос приобрел жесткие очертания. — Сейчас к тебе зайдет старый приятель, он со мной виделся сегодня и объяснит, как себя следует вести. Вы с ним сейчас в одной луже, так что делай выводы. Пока.

Швырнув трубку вместе с телефоном в дальний угол, Дима стоял у стены и кусал губы до тех пор, пока не прозвенел звонок у двери. Прежде чем пойти открывать, Дима вдохнул не по-ноябрьски теплый воздух и открыл дверцу бара. Вытащив наружу полупустую бутылку «Московской», он поплелся в прихожую.

Замок, как всегда, заело, но сегодня Дима не стал сдерживаться и так пнул дверь, что ручкой сбил штукатурку со стены. Взглянув в проем помутневшими глазами, Молохов медленно поднял вверх бутылку и обхватил горлышко пересохшими губами. Водка лилась в горло, за рубашку и за шиворот. Вскоре пустой сосуд упал на пол.

— Заходи, Бомж, — вяло падая на колени сказал Дима. — Мы ведь с тобой в одной луже.

Генка не ответил, продолжая смотреть укоризненным взором на отключившегося Молохова, которому наконец посчастливилось на какое-то время забыть Бомжа, повешенного на лестничных перилах.

5

Все человечество делится, в сущности, на профессионалов и любителей. Поскольку знать все на свете невозможно, то даже будь вы многоталантливым человеком, всегда найдется тот, кто в какой-то конкретной области будет более компетентен, чем вы. И упаси вас Бог, кем бы вы ни были, встретится с профессионалом по темным делишкам.

"Вечерний звон" 30 ноября 20… года.

Первой мыслью, пришедшей в голову очухавшегося Молохова была:

“А я-то думал, что это у меня голова болела утром. Вот что такое головная боль.”

Кровь долбила черепную коробку с безжалостностью сумасшедшего дятла, грозя расколотить ее, как пустой орех. Не открывая глаз и тихонько постанывая, Дима сполз с дивана на пол и бесцельно зашарил в воздухе пальцами, сам не зная, что ищет. Тем не менее, что-то он нащупал. Это что-то походило на стакан с ледяными гранями.

Потом он наткнулся на чьи-то пальцы.

Дима отпрянул назад с такой стремительностью, что боль достигла своего максимума, сразу после которого отключается сознание. Но как раз таки эту блаженную грань Молохову преодолеть не удалось. Скорчившись, он рухнул на пол и уже не сопротивлялся, когда ему приподняли голову и влили в рот какую-то жидкость. Диму усадили, чтобы вода с растворенным в ней

“Алказельцером. Узнаю по вкусу.”

лилась в горло без помех. Благодаря этому, а также 10 минутам лежания на диване с холодным полотенцем на лбу, Молохов наконец очухался и смог безболезненно открыть глаза.

В кресле, рядом со стройным силуэтом старинных часов сидел давешний старик и держал в руке трижды проклятый номер «Вечернего звона».