В 1963 году Верховный суд Германской Демократической Республики обвинил Глобке в военных преступлениях и преступлениях против человечества.[532] Западногерманское правительство назвало этот процесс фарсом, заявив, что следствие по делу Глобке уже проведено и все обвинения признаны беспочвенными. Более того, имеются сведения о том, что нынешний госсекретарь ФРГ в свое время спас нескольких людей от преследования.

Конечно же, Восточная Германия вела привычную пропагандистскую игру. В ряды ее собственного руководства тоже затесались слуги рейха. Но в этом отношении ГДР было все-таки далеко до западного соседа. В период с 1950 по 1962 год следственные органы ФРГ рассмотрели дела тридцати тысяч недавних нацистов. Однако на скамье подсудимых оказалось только 5426 человек, из которых 4027 были оправданы и лишь 155 признаны виновными в убийстве.[533] Это не удивительно, если учитывать те ограничения в западногерманском законодательстве, недовольство которыми неоднократно выражал Бауэр.

В 1958 году в Людвигсбурге открылся Центр по расследованию преступлений национал-социалистов. Его сотрудники могли проводить только предварительное следствие, а набрав материал, необходимый для возбуждения дела, обращались к прокурорам соответствующих регионов, которые зачастую бывали не заинтересованы в проведении процесса. Такая ограниченность полномочий препятствует работе Центра по сей день. «Мы до сих пор не можем непосредственно направлять дела в суд, – заявил заместитель директора Томас Вилль, – хотя должны иметь такое право».[534]

Тогда, в пятидесятые, правительство Аденауэра стремилось, с одной стороны, доказать серьезность своих намерений в отношении наказания нацистских преступников, а с другой – успокоить население, встревоженное тем, что расследования могут зайти слишком далеко. Поэтому полномочия следователей намеренно сужались.

Состояние умов было таким, что сотрудники людвигсбургского Центра ощущали по отношению к себе явную неприязнь. Подыскивая квартиру, они старались не говорить домовладельцу, где работают. Иногда таксисты отказывались везти их на службу – в здание девятнадцатого века, где раньше располагалась тюрьма. Со временем ситуация менялась, хотя и медленно. Центр работает и сегодня. Его сотрудникам удалось собрать внушительный архив исторических материалов о Третьем рейхе. Местные жители отзываются об этой организации в основном с одобрением и в какой-то мере даже с гордостью.

* * *

Освенцимский процесс вызвал всеобщее недовольство (одни просто инстинктивно не хотели, чтобы нацисты преследовались, другие, наоборот, считали, будто обвинители остановились на полпути), тем не менее его значение огромно. Он освещался в прессе настолько широко, что даже те жители Германии, которые проигнорировали сообщения о предыдущих процессах над нацистами, теперь были вынуждены уделить происходящему в зале суда хотя бы какое-то внимание. Изначально реакция публики в целом была негативной, однако постепенно люди переставали упорствовать в своем желании навсегда забыть о Третьем рейхе. Если по результатам социологического опроса 1965 года против новых процессов над нацистами было настроено 57 % населения, то в 1966 году эта цифра снизилась до 44 %.[535]

Ошеломив мир многочисленными свидетельствами ужасов Освенцима, франкфуртский процесс также явил собой редкий пример взаимодействия между странами, находящимися в состоянии холодной войны. Инициаторами этого прорыва стали Фриц Бауэр, гражданин ФРГ, и польский юрист Ян Зейн, который к тому времени уже организовал суд над преступниками Освенцима в своей стране (в результате чего был казнен первый комендант лагеря Рудольф Хёсс). Зейн неоднократно приезжал во Франкфурт, чтобы передать западногерманским коллегам свидетельские показания и другой материал, собранный в Польше.

Кроме того, он помог франкфуртцам в организации выставки «Освенцим: Фотографии и документы», которую открыли 18 ноября 1964 года (в разгар судебных разбирательств) с целью внушить молодому поколению, что «подобное никогда больше не должно повториться»,[536] – так выразился Карл Теш, организатор мероприятия, пользовавшийся активной поддержкой со стороны Бауэра. Что же касается Зейна, то он привез во Франкфурт необходимые экспонаты из музея, расположенного на территории бывшего лагеря.

Чуть позже, в декабре 1964 года, Зейн организовал для западногерманской делегации судей, прокуроров, адвокатов и представителей правительства поездку в Освенцим, в ходе которой участники франкфуртского процесса смогли осмотреть место событий и убедиться в достоверности свидетельских показаний. То, что такой визит состоялся, было большим достижением в пору, когда в отношениях между Польшей и ФРГ еще не спала послевоенная напряженность. Чтобы преодолеть политические барьеры, Зейн и Бауэр вели переговоры с правительствами своих стран, надеясь, что планируемая поездка улучшит взаимодействие между двумя государствами не только в сфере преследования нацистских преступников, но и за ее пределами. «Пусть это поможет двум народам сблизиться», – говорил Зейн.[537]

Франкфуртский процесс имел резонанс не только в политике. Драматург Петер Вайс написал пьесу «Дознание: Оратория в 11 песнях», которую назвали драматической реконструкцией разбирательства по освенцимскому делу. Зрители впервые увидели ее 19 октября 1965 года (всего через два месяца после завершения слушаний) одновременно в тринадцати театрах обеих Германий. В тот же вечер в Олдвичском театре Лондона Королевская шекспировская компания устроила чтение пьесы под руководством режиссера Питера Брука.

В основу произведения легли выдержки из свидетельских показаний. Один из персонажей, едва не погибший от рук прославленного лагерного садиста Богера, говорит:

Бернхард Шлинк, родившийся в 1944 году, принадлежал к послевоенному поколению. Начиная с 1960 года молодые немцы ставили под сомнение то, как жили и во что верили их родители, а в 1968 году солидарно со своими сверстниками из других стран Европы и США вышли на улицы, чтобы открыто выразить недовольство действующей властью. Если в других государствах студенческие волнения были вызваны войной во Вьетнаме, нарушением гражданских прав и тому подобными причинами, то нестабильная ситуация в ФРГ объяснялась, кроме всего прочего, особым историческим фактором.