На экране генкита появляется сообщение: «АВАРИЙНОЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ».

В моей руке нет панели, а значит, и нет системы безопасности, которая бы проверила код, который я собираюсь загрузить в свое тело. Панель не просто компьютер, а настоящий привратник, который остановил бы загрузку вредоносного кода и нанитов в мое тело. А без панели меня некому защитить. Поэтому я могу отправить себе нанитов, которые начнут разъедать плоть на моих костях, которые заполнят мое тело и станут пожирать клетки.

И именно это я и сделаю.

Мне требуется нажать лишь несколько клавиш, чтобы активировать лазеры, и теперь, когда генкит взорвется, он влетит, как ракета. Вбивая с десяток команд, я отыскиваю вредоносный код среди сохраненных файлов и прячу его в куске алгоритма, который отправлю в свое колено.

Кусочек кода, которым я собираюсь воспользоваться, вырезан из алгоритма, который использовал папа для имитации приступа гипергенеза. Не знаю, как далеко наниты расползутся от моего колена, но уверена, боль будет ужасной. На ноге откроется зияющая рана, но это не имеет значения.

Сегодня вечером, когда мы доберемся до лаборатории и приступим к расшифровке вакцины, я умру. Так что сломанное колено – это меньшая из моих проблем.

Кабель и игла вибрируют, когда запускается алгоритм, и наниты несутся в мое колено. Уже через секунду системы безопасности генкита распознают вредоносный код и срабатывает аварийная система.

«ОБНАРУЖЕНА НЕДОПУСТИМАЯ ОПЕРАЦИЯ. ЗАПУЩЕН ПРОЦЕСС САМОУНИЧТОЖЕНИЯ».

«ДЛЯ ОСТАНОВКИ ПРОЦЕССА САМОУНИЧТОЖЕНИЯ НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕ ОПЕРАЦИЮ».

Генкит нельзя использовать как оружие. Если компьютер решит, что вы пытаетесь кого-то убить, то он просто взорвется, чтобы предотвратить это. Множество исков и протестов, а также годы судебных процессов и поспешно введенных законов привели к тому, что производители стали прятать крошечные бомбы внутри каждого процессора. И как только вы захотите передать вредоносный код, из генкита повалит дым.

На экране генкита мигает сообщение. Раскаленная боль вспыхивает в колене. Кабель подключения пытается отсоединиться от тела, но я, стиснув зубы, удерживаю его. Боль нарастает и распространяется по икре. Еще несколько секунд…

«ГЕНКИТ САМОУНИЧТОЖИТСЯ ЧЕРЕЗ 10, 9…»

– Наконец-то, – выдыхаю я и выдергиваю кабель.

Оперевшись на здоровое колено, я ползу к ближайшей «Мойке и обдуву», подталкивая перед собой генкит.

– Что ты делаешь? – кричит Коул. – Садись в джип! Нам нужно убираться отсюда!

– Я, – тихо бормочу я. – Я… не думаю, что могу ходить.

– Что ты натворила? – Коул переводит взгляд на генкит, и его глаза заполняет чернота.

«Самоуничтожится через 5, 4…»

Коул обхватывает рукой мою талию, поднимает с пола и закидывает на пассажирское сиденье, отчего парковка кружится перед глазами. Экран генкита заполняется красным цветом. Коул мчится вокруг капота к водительской двери, и тут…

Генкит взрывается, комнату заполняют вспышка света и облако дыма, а воздух пронзает оглушительный рев. Бетонный пол сотрясается. Коул запрыгивает на водительское место и закрывает за собой дверь. Когда джип срывается с места и несется к рампе на улицу, я хватаюсь за спинку сиденья и поворачиваюсь к заднему стеклу. Генкит разлетелся ко всем чертям, но это сработало. Стальные, круглые двери «Мойки и обдува» моментально закрываются.

– Получилось, – выдыхаю я, все еще глядя назад и чувствуя, как пульсирует от боли нога, когда мы вырываемся на поверхность. – Воздушные шлюзы закрылись, Коул.

Он ничего не отвечает. Наверное, он все еще злится, хотя из-за него у меня не осталось другого выбора. Мне пришлось пожертвовать своим коленом, потому что он не захотел использовать чертову взрывчатку. Я поворачиваюсь лицом вперед и начинаю задирать штанину, чтобы оценить полученные повреждения, но замираю.

Я слышала рев не от генкита. И не от моего маленького взрыва дрожал пол в бункере. Всему виной кое-что другое, что-то более масштабное. Оно расползается по периметру «Хоумстэйка», словно туман, но это не может быть то, о чем я подумала.

Оно слишком большое, слишком интенсивное. И по виду напоминает ураган. Плотный столб дымки шириной метров пятнадцать расходится в стороны, только достигнув облаков. Я закрываю глаза и тут же открываю их снова, надеясь, что мне просто показалось. Но это не так. Облако в два раза больше, чем все, когда-либо виденные мной, устремляется к небу, словно ракета дымно-красного цвета.

И глупо отрицать очевидное. Это облако гидры.

Взгляд у Коула остекленевший, глаза черные, а лоб блестит от пота, когда он резко поворачивает руль и джип заносит. Машина трясется, когда мы несемся по дороге от смотровой башни по обломкам и пыли, устилающим зону безопасности «Хоумстэйка». Позади нас вздымается стена алого тумана, разлетаясь по периметру. Вдалеке, словно багровые горы, возвышаются три столба дымки. Осознание произошедшего так шокирует меня, что я даже забываю, как дышать.

Три дурманщика взорвались одновременно, отчего образовалось огромное облако, каких я не видела раньше. Они всегда ходят группами, но обычно между взрывами проходят минуты или часы. Но я никогда не видела, чтобы они взрывались вместе, образуя единое облако. Оно разлетится на многие километры. И безопасной зоны «Хоумстэйка» явно будет недостаточно. Облако поднялось слишком высоко, и оно слишком насыщенное.

Без воздушных шлюзов «Хоумстэйк» был бы обречен.

Я поворачиваюсь на сиденье и смотрю в окно, пока мы несемся по пустырю к бетонной стене. Облако, словно живое существо, вздымается над усыпанной пеплом землей. Оно поглощает весь бункер и окутывает смотровую башню неудержимыми горячими клубами алого тумана.

– Что это, черт возьми, такое? – кричит Коул.

– Это облако гидры.

– Не может быть. – Коул бросает взгляд в боковое стекло – оно слишком большое.

– Взорвались сразу три дурманщика, – говорю я и поворачиваюсь вперед, отчего боль снова пронзает ногу так, что приходится стискивать зубы. – И оно в три раза сильнее.

– Воздушные шлюзы…

– Я их закрыла.

– Как?

Коул крутит руль, пытаясь объехать груды камней. Два вооруженных робота лежат на спине, их лазерные сканеры раскрашивают землю алыми полосами, а изогнутые стальные ноги молотят по воздуху, как у насекомых, упавших на спину. Видимо, алгоритм Цзюнь Бэй разнес все системы безопасности «Хоумстэйка».

Это самый впечатляющий код, который я видела.

Меня охватывает зависть. Я встречала не так много других вирусов, которые превосходили мои собственные коды. Но по сравнению с работой Цзюнь Бэй мои коды кажутся детскими. Я с легкостью поверю, что она кодировала с папой в «Картаксе».

Может, поэтому он так холодно относился ко мне в хижине. Потому что я не дотягивала до ее уровня.