другой. Пэдж взглянул на свою улыбку в зеркальце – и поклонился Натану. Когда он выпрямился, на его лице было непривычное, неудобное для него выражение сочувствия, чуть ли не сомнения, словно Натан слишком быстро проиграл ему в шахматы. Тем не менее он так ничего и не сказал, а просто повернулся и скользнул в ночную тьму.

– Натан! – В вопле Присси слышались слезы.

Гэм валялся за бочонком. Он мог показаться спящим (дышал он словно человек, погруженный в глубины беспокойного сна, то быстро, то медленно, с клокочущей в глотке слюной), однако его глаза были открыты, а взгляд устремлен в деревянную стенку бочонка перед ним. Его мертвый глаз разбух от отека, второй был красным словно вишня; губа была рассечена, так что с каждым выдохом изо рта вылетали мелкие брызги крови.

– Простите меня, – выговорил он. Его левая рука была подвернута под тело под таким углом, что было понятно – с ней что-то не так. – Пэдж меня заставил… Джо… Он сказал, если я этого не сделаю, его люди убьют Присси. Сказал, что порубит ее на куски и скормит своим посетителям… Такое уже бывало.

В его грудной клетке было что-то, сломанное ребро или кровоподтек, заставлявшее его морщиться при каждом слове.

Лицо Присси не могло выбрать, какую эмоцию отразить в первую очередь: озабоченность из-за того, что Гэма так избили, гнев на Гэма за убийство Джо или благодарность за спасение от Пэджа.

– Ты… ты… ты… – начала она, но не смогла справиться со своим смятением.

– Но ведь вы с Джо дружили, – сказал Натан.

Гэм принялся всхлипывать. Было так странно видеть его доведенным до такого состояния (он был практически как ребенок!), что Присси с Натаном вдруг тоже ощутили себя детьми, маленькими, слабыми и беспомощными. Возможно, Гэм почувствовал это, поскольку внезапно выражение его лица изменилось, и он перестал всхлипывать, словно его печаль подавалась через кран, который он мог в любой момент закрыть.

– Он обещал мне, что ты его вернешь, Натан. «Не беспокойся, Гэм, – так он сказал. – Натан все исправит…» Почему ты его не исправил?

– Он пытался, – вздохнула Присси, – но ничего не получилось.

Гэм кивнул.

– Конечно. Как это могло получиться?

– Я заставлю его расплатиться, Гэм, – сказал Натан. – Пэдж заплатит за это.

Гэм угрюмо покачал головой:

– Нет. Это я беру на себя.

XLII

Сириус вдруг настороженно застыл, шерсть на его загривке встала дыбом, мышцы на груди напряглись, а взгляд приобрел отстраненное выражение, словно он смотрел на что-то помимо того, что находилось прямо перед ним. Он оскалил зубы и обнажил клыки, так что его морду перерезали морщины, затем повернулся и встал на задние лапы, положив передние Натану на грудь. Он был таким тяжелым, что мальчик пошатнулся, а его колени подогнулись.

Присси, подбежав, принялась оттаскивать пса, потом толкать, но тот не обращал на нее внимания. Устремив на Натана пристальный взгляд, он открыл пасть и задвигал челюстью, словно пытаясь что-то сказать; однако, поскольку Анаксимандра с ними не было, переводить его речь было некому.

Натан протянул руку и осторожно погладил пса по шее. Тот опустился на четвереньки, схватил Натана за пояс и, рыча, потащил к двери. Натан кинул взгляд на Присси, и та отступила, оставив попытки его освободить. Он погладил Сириуса по морде, поглядел ему в глаза. Пес ослабил хватку.

Собачья морда не настолько выразительна, как человеческое лицо, но и не так уж сильно от него отличается. В ней, в особенности в глазах, есть что-то человеческое, словно человек оказался заперт в теле собаки, или словно собака тоже человек, только испорченный: деформированные ноги, деформированные руки, деформированный череп. Натан сумел увидеть намерение пса, и Сириус увидел, что его поняли, хотя бы частично, или, по крайней мере, что Натан согласен к нему прислушаться, хоть он, Сириус, и не умеет говорить.

Пес отпустил его пояс, и Натан открыл дверь. Сириус опрометью ринулся в открывшийся проем, и Натан последовал за ним, жестом показав Присси и Гэму, чтобы они не отставали.

Они побежали обратно к трущобам. Сириус то и дело оглядывался через плечо; когда Присси с Гэмом отставали, он возвращался, чтобы их поторопить, а когда они прибавляли шагу, галопом убегал вперед.

Потом Присси встала как вкопанная, и сколько бы Сириус ни прыгал вокруг, ее было не сдвинуть с места. Гэм встал рядом и, морщась, оперся на ее плечо, благодарный за передышку. Она показывала куда-то вперед с озадаченным лицом:

– Не может быть!

Натан поглядел в ту же сторону – вверх по склону, в направлении Торгового конца. Там, где над крышами высовывалась труба с головой дьявола, недалеко от «Храма», в небо поднимался столб красного дыма. Хоть они и были слишком далеко, чтобы чувствовать запах камфоры, это несомненно был их сигнал: «Чрезвычайная ситуация. Срочный сбор».

– Не может быть, – повторил Натан вслед за Присси.

– Что еще это может быть? – вскричала она. – Джо!

Присси бросилась бежать, не оглядываясь; Гэм заковылял следом, прихрамывая и с трудом поспевая за ней.

Натан повертел в руках лекарство. Он заколебался, но выбор был очевиден. Сириус гавкнул дважды: один раз в сторону удаляющихся фигур Гэма и Присси, второй – в лицо Натану, и они оба припустили обратно в трущобы, в Конюшенные ряды.

Натан сразу же увидел, что беспокоило Сириуса. Этот силуэт, вырисовывающийся под проливным дождем, было ни с чем не спутать. Разрезающая воздух лопасть огромного носа; высокий, похожий на дымовую трубу цилиндр, заломленный назад, словно под сильным ветром; прикрывающий горло пышный узел галстука; худосочные руки, длинные и беспокойные. Беллоуз!

Он был не один. Натан насчитал по меньшей мере пятерых – безглазые жаберники бегали вприпрыжку на полусогнутых ногах, обшаривая пространство между едва тлевшими под ливнем кострами. Беллоуз дегустировал воздух. Они находились в том районе трущоб, где гнали джин, но джин их не интересовал, иначе им не пришлось бы долго искать. Им было нужно что-то другое.

Натан притаился за штабелем гниющих досок.

Сириус продолжал рычать, переводя взгляд то на Беллоуза, то на Натана.

Беллоуз нюхал воздух, высоко задрав нос. Натан был слишком далеко, чтобы видеть раздувающиеся ноздри, но слышал его вдохи: как будто ветер задувал в бутылочное горлышко. Жаберники тем временем миновали Натана, копаясь в мусоре, забивавшем сточные канавы, которые звались здесь улицами. Дом Натана был совсем рядом, до него можно было добежать в мгновение ока, но Беллоуз стоял прямо на его пути, и похоже, этот странный человек был исполнен решимости