Раэль Манделья ждал на углу Инфарктной и 12-й, одет в самый элегантный снукерный костюм отца.

– Тебе надо выглядеть соответственно, – сказала ему утром Санта-Экатрина. – Твой отец, когда покорял мир, был безупречен, и ты, когда делаешь то же самое, должен быть таким же.

Он посмотрел на отцовские карманные часы. Пять его коллег: автор листовки, брат мученика, недовольный младший менеджер, политик-смутьян, сочувствующий – смотрели каждый на циферблат своих часов. 10:00. Тик-так. Раэль Манделья-мл. покачивался взад-вперед на каблуках отцовских черных снукерных туфель.

А вдруг никто не придет?

А вдруг никто не готов бросить вызов Компании, вызов предостерегающим радиосообщениям из черных с золотом фургонов, последняя модель которых смахивает на броневик?

А вдруг нелояльных просто нет? А вдруг каждая рука – это рука Компании, и каждое сердце – это ее сердце?

А вдруг всем все равно?

– Отличный день для демонстрации, – сказал Харпер Тью, и вдруг они услышали: хлопает тысяча бежевых парадных дверей, тысяча пар туфлей выходят в утро и вливаются в толпу, и грохот шагов нарастает, превращаясь в нежный рев забытого моря. Первый протестующий обогнул Сады Индустриального Феодализма, и вопросы Раэля Мандельи удостоились ответов.

– Они пришли! – закричал он. – Им не все равно!

Шествие собралось под знаменами составлявших его занятий и профессий. Вот водители грузовиков сошлись под символом сердитого оранжевого грузовика; вот пудлинговщики и разливщики несут подобие сияющего белого слитка; вот черный с золотом локомотив гордо развевается в воздухе над грузчиками и машинистами. Не имевшие знамени и эмблемы сгрудились под флагами местностей, святыми иконами и разношерстными лозунгами от юмористических до похабных и язвительных. Раэль Манделья-мл. и пять его помощников встали во главе процессии. Подняли свернутое знамя. Развязали тесемку: ветер всколыхнул абсолютно белое полотнище, украшенное зеленым кругом. Шествующие что-то пробурчали в замешательстве. Это знамя не обозначало ни занятия, ни профессии, ни местности, ни религии из тех, что представлены в Стальтауне.

Засвистели свистки, взревели клаксоны, и демонстрация совершила короткую и приятную прогулку от Садов Индустриального Феодализма по извергавшим дым и изрыгавшим пламя заводам к офонтаненной, оскульптуренной Корпоративной площади. За двадцать минут Корпоративная площадь переполнилась, и пока шествующие шагали по кольцевым стальным каньонам, что вели к офисам Компании, сменные рабочие на опорах и помостах осыпали демонстрацию возгласами одобрения. Считая головы, Раэль Манделья-мл. прикинул, что собралась добрая треть рабочей силы.

– Нигде никаких полицейских, – сказал он Мавде Арондельо. – Начнем? – Банда пяти кивнула. Раэль Манделья-мл. мобилизовал свой мистический гнев и через громкоговоритель обрушил его на Корпоративную площадь.

– Я хочу сказать спасибо всем вам, всем и каждому, кто сегодня здесь. Спасибо от меня и моих друзей; никакими словами не выразить, что это все для меня значит, каково это – идти и знать, что вы за моей спиной. Компания нас запугивала, Компания нам угрожала, некоторых из нас Компания даже убила, но вам, народу Стальтауна, не страшны ни угрозы, ни запугивания. – Он ощутил движение мистического потока. Он схватил бело-зеленое знамя, которое развевалось на ветру. – Сегодня вы можете собой гордиться, сегодня мы дадим имя нашей мощи и решимости, и когда ваши внуки, сидя у вас на коленях, спросят, где вы были пятнадцатого авгтября, вы ответите: да, я был там, я был на Корпоративной площади, я был там, когда родился Конкордат! Да, друзья, я вручаю вам Конкордат!

Замешательство уступило проявлению чувств. Раэль-мл. обернулся к помощникам и спросил, перекрикивая гвалт:

– Ну как, я все сделал правильно?

– Ты все сделал правильно, Раэль.

Когда толпа успокоилась, он поднял смятый лист бумаги.

– Это наш Манифест; наши Шесть Справедливых Требований. Они обоснованны, они справедливы. Я зачитаю их вам – и Компании, чтобы она услышала голос своих Акционеров.

– Требование Номер Один: признание Представляющей Акционеров Организации, то есть Конкордата, официальным рупором рабочей силы, а равно и менеджмента.

– Требование Номер Два: отмена внутренней валюты, имеющей хождение только в продхозмагах Компании, и введение государственных платежных средств, Новых Долларов.

– Требование Номер Три: представительство всей рабочей силы и переговоры по всем вопросам, касающимся трудовых ресурсов, включая распределение обязанностей, сменной и сверхурочной работы, производственных квот, программ автоматизации и повышения эффективности.

– Требование Номер Четыре: постепенное искоренение системы индустриального феодализма из частной жизни, включая сферы образования, отдыха, здравоохранения и общественных услуг.

– Требование Номер Пять: полная свобода самовыражения, собраний и вероисповедания для всех членов Компании. Вся собственность должна быть в общем владении всех Акционеров, а не Компании, якобы действующей от имени всех Акционеров.

– Требование Номер Шесть: отмена системы карьерного роста, основанной на наушничестве и доносах на коллег.

Зачитав Шесть Справедливых Требований, Раэль Манделья-мл. сложил лист мятой бумаги, потом сложил руки на груди и стал ждать ответа Корпорации «Вифлеем-Арес».

Прошло пять минут. Еще пять – и солнце ранней сиесты пролило на Корпоративную площадь зной и пот. И еще пять минут. Терпеливо ждали люди. Терпеливо ждали пятеро помощников. Терпеливо ждал Раэль Манделья-мл. Через двадцать минут стеклянно-стальная дверь на стеклянно-стальном фасаде офисов Компании отворилась, и на Корпоративную площадь шагнул человек в черном с золотом костюме охранников Компании. Поляризованный шлем не позволял участникам демонстрации увидеть его лицо, но предосторожность была лишней: присутствовавшие не смогли бы узнать Микала Марголиса.

– Мне поручили известить вас о том, что данное собрание незаконно и его организаторы и участники виновны в нарушении статьи 38 параграфа 19 подраздела «Ф» Положений о Собраниях и Митингах Корпорации «Вифлеем-Арес». У вас есть пять минут, чтобы разойтись по домам и наслаждаться выходными. Пять минут.

Никто не сдвинулся с места. Пять минут тикали на карманных часах Лимааля Мандельи, напряжение на Корпоративной площади сгущалось. Раэль Манделья-мл., потевший в лучшем чемпионском костюме отца, ужаснулся, когда понял, как мало таких коротких пятиминуток в человеческой жизни.

– Минута, – сказал охранник в черном и золотом. Встроенные в шлем цепи усиления придавали его голосу ощутимый вес Корпорации «Вифлеем-Арес». Однако протестующие излучали неповиновение, смешанное с потрясающим неверием в то, что Компания станет использовать силу против своих же Акционеров.