Хотя Блузетт разговаривала с герцогом подчеркнуто вежливо, в ее отношении к нему чувствовался вызов и – Кэтрин с шумом втянула в себя воздух – едва ли не презрение. В темных глазах девушки скрывалась враждебность. Казалось, она таит обиду на его светлость. В ответ Эдвард откровенно насмехался над Блузетт, как будто давая понять, что ей никогда не удастся взобраться на вершину, которую она мечтает покорить.

Замерев от ужаса, Кэтрин молча наблюдала, с каким холодным высокомерием усмехнулся Эдвард, когда Блузетт скромно отказалась сыграть на рояле, несмотря на настойчивые просьбы Сесил и Трембл. Презрительное движение бровями превратило усмешку герцога в вызов. Надменно вздернув подбородок, Блузетт дала понять, что его презрение ее нисколько не задевает. Эдвард, торжествуя победу, улыбнулся одними кончиками губ, показывая, что иного ответа он и не ожидал. Блузетт еле заметно повела плечом, и это означало, что его ожидания ее совершенно не занимают. Едва уловимым кивком герцог выразил уверенность в том, что Блу не умеет играть на фортепьяно. Внезапно Блузетт вскочила с кресла, подбежала к инструменту и сыграла какую-то легкую мелодию. Когда Сесил и Трембл принялись аплодировать, она бросила торжествующий взгляд на герцога. Его светлость благосклонно кивнул и громко рассмеялся. Щеки Блузетт вспыхнули от гнева. В этот миг мистер Аппл объявил, что обед подан.

– Мы будем ужинать, мисс Морган?

Как показалось Кэтрин, в словах Эдварда не было ничего обидного и он задал свой вопрос вполне невинным тоном, но Блу ощетинилась, словно ее жестоко оскорбили. Видно было, что она вне себя от гнева.

– Вам не кажется, что это вино слишком слабое, мисс Морган?

– Нисколько, ваша светлость. – Блу мстительно прищурилась. – Я нахожу бордо очень возбуждающим. Умоляю, ваша светлость, поделитесь с нами, что действует возбуждающе на вас? Если, конечно, такое средство существует.

Кэтрин вновь и вновь повторяла про себя слова Блузетт, но так и не смогла угадать, почему застыло лицо Эдварда, а губы Блу скривились в усмешке.

– Да, Эдвард, – воскликнула Сесил, поддразнивая герцога. – Скажи-ка нам, что способно оживить тебя, с твоими пресыщенными вкусами?

Герцог повернулся к Сесил, и его лицо осветила улыбка.

– Прекрасная женщина, которая только что искупалась и благоухает розами. Зеленый цвет. Солнечные блики на воде. Хорошая сигара. Доброе вино. Стоящий корабль. – По-прежнему не глядя на Блузетт, он улыбнулся Сесил, и та рассмеялась в ответ.

– Если не считать купания и роз, я могла бы и сама догадаться.

Если бы все шло, как обычно, Кэтрин смотрела бы на Сесил и не заметила бы, как внезапно помрачнело лицо Блузетт. Это было непостижимо. Стоило одному из этих двоих заговорить о самых обыденных вещах, как другой тут же считал себя смертельно оскорбленным.

– Кэтрин, ты не заболела? Ты и двух слов не произнесла сегодня вечером, – озадаченно заметила тетушка Трембл, но леди Паджет не ответила, она смотрела на Блу.

Блузетт решительно подняла вилку, как будто хотела привлечь к ней внимание. Его светлость, откровенно забавляясь, поднял глаза к потолку. Блу покраснела, грациозным движением подцепила кусочек мяса и отправила его себе в рот, после чего бросила косой взгляд на герцога и, убедившись, что он за ней наблюдает, изогнула бровь с видом победительницы.

Эдвард громко рассмеялся. Это заставило Блузетт взвиться от ярости, к очевидному удовольствию его светлости.

– Что? – переспросила Кэтрин, когда пожилая дама повысила голос. – Нет, нет, Трембл, я не заболела.

Герцог и Блузетт весь вечер обменивались жестами, незаметными никому, кроме Кэтрин и самих участников этих безмолвных страстных разговоров. Но леди Паджет никак не могла понять, о чем они говорят и почему.

Немного позже, когда Месье присоединился к ним в гостиной за чашкой кофе, воздух уже потрескивал, наэлектризованный невысказанными словами и невидимыми движениями. Бросив рассеянный взгляд на Месье, Кэтрин вздрогнула от неожиданности. Беззвучный диалог не был плодом ее воображения. Она была не единственным его свидетелем. Маленький француз все видел, и по выражению его лица леди Паджет поняла, что он так же смущен и расстроен, как она сама.

– Сегодня невыносимо жарко, – внезапно сказала она, обмахиваясь веером. – Если бы не усталость, Трембл, я бы предложила прогуляться по саду. Там, должно быть, прохладнее.

– А разве мы устали? – недоуменно спросила Трембл, удивленно подняв брови. – Прогулка по саду как раз…

– Какая замечательная мысль! – перебила ее Кэтрин и махнула рукой в сторону застекленной двери, ведущей в сад. – Молодые люди, вы должны обязательно последовать совету Трембл. – Убедившись, что все, кроме Трембл, направились к дверям, леди Паджет воскликнула: – Сесил, дорогая, мне надо сказать тебе пару слов. – Заставив себя улыбнуться Блузетт и герцогу, она добавила: – Пожалуйста, идите в сад, Моутон привезет Сесил буквально через минуту.

Возможно, все дело в том, что его светлость и Блузетт недостаточно хорошо друг друга знают, чтобы не ощущать разницы в их положении и происхождении. Если они случайно окажутся одни и разговорятся, Блу сможет оценить герцога по достоинству. Она непременно почувствует его притягательную силу и обаяние, а его светлость будет пленен очаровательной живостью Блузетт. Скорее всего на это потребуется немного времени, но сегодняшняя прогулка вдвоем наверняка заставит их хотя бы заключить перемирие.

– Ты меня звала, мама?

Кэтрин посмотрела на Сесил и решила сказать ей правду.

– Дорогая, ты заметила… как бы это сказать… некоторую неловкость между Эдвардом и Блузетт? – Сесил неохотно кивнула в ответ, и Кэтрин решительно поджала губы. – Блузетт никогда не говорила, почему ей может быть неприятно общество Эдварда?

– Она уверяет, что он ей очень нравится. – Сесил нахмурилась, бросила взгляд на дверь и вздохнула. – Но я боюсь, она говорит это только ради меня. Не могу представить себе, откуда между ними это отчуждение, но оно ужасно меня огорчает. Я люблю их обоих, мама. И мне так хочется, чтобы они подружились.

Тетушка Трембл улыбнулась и ударила тростью об пол.

– Кэтрин, хитрая лиса, ты нарочно отправила их одних прогуляться в саду.

– Ох, мама, как ты замечательно придумала! – Сесил вспыхнула от радости, – Ну конечно, мы должны дать им возможность лучше узнать друг друга, и все уладится. – Она наклонилась и поцеловала Кэтрин в щеку.

– Сомневаюсь, – пробормотал Месье и тут же осекся, сообразив, что невольно высказал свои мысли вслух.

– Вы полагаете, что нельзя смешать сажу и мрамор? Да, Месье?

– При всем моем уважении, мадам, я сомневаюсь, что такое возможно.

– Вы говорите загадками, Месье, – сварливо проворчала Трембл. – А я терпеть этого не могу.

Все замолчали, и в наступившей тишине послышались звуки разговора в саду. Дамы заговорщически переглянулись.