– Может, вернемся? Мне здесь не нравится… Если поторопимся, то успеем к обеду. Роза наверняка приготовила что-нибудь вкусненькое.

Соблазнить тилацина угощением не удалось. Кинджа продолжал таращиться вдаль. Хоть бы хвостом махнул, что ли!

– Да что ты высматриваешь?! – не выдержала Ива и в сердцах топнула ногой. – Нет здесь ничего. Только…

В тот же миг за деревьями что-то блеснуло. Ива нахмурилась, приставила к глазам сложенные домиком ладони и некоторое время приглядывалась, пока не догадалась, что блестит вода.

Вода? Здесь? Под испепеляющим солнцем?

– Это же река, – проговорила Ива. – Но… Ладно, как скажешь. Пойдем посмотрим, но потом сразу назад, договорились?

Кинджа будто только и ждал команды и потрусил в сторону деревьев. Ива провела вспотевшей ладонью по волосам, посмотрела на красные полосы, оставшиеся на коже. Проклятье! Неспроста же тилацин привел ее сюда?! Наверное, он на нее рассчитывает – так или иначе.

– Только до реки! – крикнула Ива.

В ответ Кинджа махнул хвостом, и она побежала за ним следом.

Идти оказалось дольше, чем ей представлялось от скалы. Наверное, дрожащий воздух искажал расстояние, а может, из-за жары время тянулось иначе. Солнце расплавило минуты и секунды, и Ива пробиралась сквозь них, как сквозь кисель. Вокруг все было такое одинаковое и однообразное. Не важно, с какой скоростью она шла, пыталась бежать или же едва переставляла ноги, – ничего не менялась. Одни и те же голые деревья да потрескавшаяся земля под ногами, с ломкими кустиками сухой травы, и ничего более.

От жары все плыло перед глазами. Во рту пересохло, в горле першило от пыли. Лицо, наверное, превратилось в жуткую маску: пот, смешанный с грязью, застыл жесткой коркой, и Ива чувствовала, как она трескается на коже. Если так пойдет и дальше, эта корка покроет ее с ног до головы и она больше не сможет двигаться. Так и останется стоять среди голых деревьев, обратившись в дурацкую красную статую. Памятник глупости и упрямству.

В начале пути Ива подумывала, не снять ли ей платье – все равно никто не увидит. Но потом отказалась от этой идеи. От жары не спасет, разве что так она зажарится еще быстрее. Вот когда она доберется до реки, тогда… Ива тешила себя этой мыслью, хотя и понимала, что под таким солнцем вода в реке должна быть горячей, как кипяток. И вместо вожделенной прохлады она угодит прямиком в бурлящий суп, точь-в-точь как в котле у Доброзлой Поварихи.

Кинджа скакал шагов на десять впереди и вроде бы совсем не страдал от жары. Если он и останавливался, то лишь затем, чтобы девочка не сильно отставала, и нетерпеливо скулил, царапая когтями красную землю.

– Ну, прости, – не выдержала Ива, – я не могу быстрее… Скоро я вообще не смогу идти!

Хотелось назло глупому тилацину развернуться и пойти в противоположную сторону. Но девочка понимала, что вернуться к скале она не может. Если она не доберется до воды, то на обратную дорогу ей не хватит сил. А Ива вовсе не собиралась навсегда остаться в этом лесу. Матушка расстроится.

Впрочем, никакое путешествие не может длиться вечно. Ива и сама не заметила, как река вдруг оказалась совсем близко. Между деревьями заблестела вода, такая же красная, как и все вокруг, а на вид – густая и маслянистая. Как будто это была и не вода вовсе, а… Кровь? Нет. Ива замотала головой. Грязь. Река крови – это было бы уже слишком, даже для этой странной земли.

Тем не менее, как бы Иве ни хотелось пить, она не кинулась сразу к реке, а остановилась на расстоянии. Кинджа сел на землю, вопросительно поглядывая на девочку, будто хотел сказать, мол, я свое дело сделал.

– А дальше я сама?

Кинджа промолчал.

– Да уж, – Ива откашлялась, – плохой из тебя проводник. Но так и быть, только отдышусь немного…

Она опустилась на горячую землю, прислонившись спиной к древесному стволу, и через одежду почувствовала исходящий от него жар – того и гляди дерево вспыхнет само по себе, и даже спички не потребуется. А хуже всего то, что оно совсем не отбрасывало тени, в которой можно укрыться от палящего солнца. Здесь вообще негде было прятаться, и это действовало на нервы.

Река лежала перед ней, как дохлая змея. Она оказалась не самой широкой. Ива легко могла бы добросить камнем до противоположного высокого берега. С ее же стороны берег представлял собой нечто вроде полосы из высохшей красной глины. Не исключено, что под потрескавшейся коркой скрывалась жидкая грязь – смертельная ловушка для всякого, кто отважится подойти слишком близко. Ступишь на обманчиво твердую почву, провалишься и уже никогда не сможешь выбраться. Не было ни тростника, ни камышей – ничего такого, что обычно растет по берегам рек. Над водой не кружили насекомые. На глинистой корке не виднелось следов, и Ива была почти уверена, что в красной воде не водится рыба…

Ива огляделась по сторонам. Да так и замерла с раскрытым ртом. Всего в сотне метров от нее, на берегу реки стоял странный дом.

– Ух ты… – Девочка чуть приподнялась. – Ну, надо же…

Она была уверена, что секунду назад там ничего не было! Или все-таки было? Ива нахмурилась. Память играла в странные игры. Чем больше она об этом думала, тем сильнее ей казалось, что дом на берегу стоял здесь с самого начала. И именно к нему она и направлялась от скалы. Но ведь…

Дом?

Точнее она сказать не могла просто потому, что ничего подобного раньше не видела. Дом был почти целиком железный, а сзади у него крепилось колесо с широкими лопастями из растрескавшихся досок. Над крышей торчали две трубы, однако дымок над ними не вился, да и вообще эта штука выглядела так, будто ее давно забросили. Некогда ее покрасили белой краской, но сейчас красная пыль въелась так глубоко, что цвет наводил на мысли о молоке с кровью.

– Может, это мельница? – предположила Ива. Про мельницы она читала. И тут в ее голове опять что-то изменилось, и она уже точно знала, что никакая это не мельница, а…

– Это лодка, – прошептала Ива. – Ну, я так думаю. И, кажется, она тут крепко застряла. И… Это же пароход!

Иве стало не по себе, в животе появилось странное ощущение пустоты. Последний раз что-то подобное она чувствовала, когда каталась со снежной горы на железном противне, который стащила у Поварихи. Но сейчас она никуда не падала, а сидела на месте. И тем не менее у нее даже голова закружилась. Про то, что странный дом это пароход, она не догадалась, а вспомнила. Беда в том, что до сегодняшнего дня Ива понятия не имела, что такое пароход.

Ива испуганно посмотрела на Кинджу. Что происходит? Она была уверена, что что-то вспоминает, но эти воспоминания ей не принадлежали. Тогда что они делают у нее в голове? Конечно, настоящими воспоминаниями назвать их было сложно. Смутные образы и ускользающие картинки: пароход ползет по реке, вспенивая воду тяжелыми лопастями, а из его труб валит черный дым, где-то в отдалении звучит девичий смех… Но стоило попытаться сосредоточиться на этих образах, как они тут же рассыпались и исчезли. Осталось лишь смутное чувство узнавания и ощущение нависшей беды.