Было жарко. Очень жарко. И трудно дышать. Я раскашлялась от едкого дыма и окончательно очнулась.

– Анна, где вы?

– Я здесь, – не сказала, прохрипела. Но он, кажется, услышал. Или почувствовал.

Придавившие меня доски пришли в движение. Я снова закрыла глаза, ощущая боль во всём теле.

– Анна, пожалуйста, скажите, что вы живы, – попросил мсье Милфорд. И я хмыкнула.

– Вы даже спокойно умереть мне не дадите.

– Не дам, – с явным облегчением произнёс он, ощупывая мои ноги, – потому что спокойно тут не получится. Дом горит.

– Это я его подожгла… – призналась, с трудом выговаривая слова.

– Вы? – делано удивился Найджел. – А мне казалось, вам понравилось поместье.

Я снова хмыкнула, хотя и было очень больно.

– Анна, – он стал серьёзным, – нам нужно выбираться отсюда. Вот-вот обвалится крыша. Вы готовы?

– Да, – кивнула, хотя и понятия не имела, готова ли я к чему-либо.

Мсье Милфорд осторожно поднял меня на руки, прижав к груди, и поднялся сам. Я обхватила его руками за шею, вдыхая его аромат, перемешанный с запахом гари.

Он пришёл за мной. Он меня спасёт. Теперь всё будет хорошо.

Кругом пыхало жаром. Что-то трещало и ломалось, взметая снопы искр. Но я уткнулась лицом в грудь Найджела и крепко зажмурилась, сосредоточившись на частом стуке его сердца и собственном сбивающемся дыхании.

Сначала я почувствовала свежий морозный воздух. А потом мсье Милфорд сообщил:

– Всё, мы выбрались.

Я открыла глаза. Мы находились в отдалении от дома, на опушке леса. Поместье полыхало. За стеной огня мелькали неясные тени. Что-то кричали, кажется, пытались тушить пожар. Но это пламя было магического происхождения. Его не зальёшь водой.

– Жаль, – вздохнула я, – мне нравился ваш дом.

– Не важно, всё равно после того, как тайна Лючины раскрылась, нам бы не дали здесь спокойно жить. Люди жестоки к тому, чего не понимают и боятся…

– Где Лючи? – вспомнила самое главное.

– С ней всё в порядке, она у матери, – сообщил Найджел и тут же сменил тему: – Вы можете идти?

– Думаю, смогу, – призналась я, хотя мне и понравилось, когда меня вот так держат на руках и прижимают к груди как самое ценное сокровище.

Мсье Милфорд поставил меня на ноги. Но что-то подогнулось, хрустнуло, и я резко начала оседать на землю. Упасть Найджел мне не дал.

– Всё-таки сломана… – пробормотал он с досадой, а потом снова подхватил меня на руки. – Так будет чуть медленнее, но погони вроде бы нет. Никто не видел, как мы выбрались.

Мы шли долго. Я то проваливалась в беспамятство, то снова выныривала на поверхность, отмечая, что кругом всё тот же лес и морозная ночь. В какой-то момент Найджел снял меховую безрукавку и закутал меня в неё.

В следующий раз я проснулась от голосов.

– Убирайся, Милфорд. Или в прошлый раз я недостаточно ясно тебе объяснил? Сатиса – моя, – это говорил тот самый неприятный тип, которого мы с Лючиной встретили в ресторане.

Рядом с ним стояло несколько мужчин. И они явно были настроены враждебно. Зачем Найджел принёс меня сюда?

– Убери клыки, Дербеней, – спокойно произнёс мсье Милфорд. – Не видишь, ей нужна помощь.

– А с чего это нам помогать тебе?

– Хватит, Стефан!

Из-за мужских спин вышла женщина. Потрясающе красивая женщина. Чёрные как смоль волосы спускались до самой поясницы блестящим покрывалом. Лицо её было слегка смугловатым, несмотря на зиму. Огромные глаза миндалевидной формы казались подёрнутыми некой поволокой, придававшей женщине таинственности.

Так вот какая она, Сатиса Дербеней.

Я понимала, почему мужчины бьются за право обладать такой потрясающей женщиной. Неужели мсье Милфорд всё ещё любит её? Поэтому он пришёл тогда израненным? Подрался с её мужем?

В груди защемило. Нет, я вовсе не ревновала. Просто меня придавило досками, вот оно и болит, моё глупое сердце.

– Здравствуй, Найджел. Неси свою женщину в дом, здесь вам не причинят вреда.

К моему удивлению, мужчины расступились. Никто не пытался чинить нам препятствий или нападать.

В самой чаще леса оказалась деревня. Дома были устроены очень хитро, к тому заметены снегом. Я сумела их разглядеть, лишь когда мы подошли почти вплотную. Отличная маскировка. Можно бродить совсем рядом и ничего не заметить.

Мсье Милфорд занёс меня в один из деревянных домиков. Сатиса шла впереди, указывая путь.

– Анна, – навстречу выскочила малявка, и я вздохнула с облегчением – жива. И сразу же вновь уплыла в темноту.

Когда я проснулась в следующий раз, рядом сидела Сатиса. Она потрогала мой лоб, затем поднесла к губам деревянную миску с какой-то жидкостью.

Я попыталась было отвернуть лицо, но мать Лючины настойчиво толкала посудину к губам.

– Пей, я не собираюсь тебя травить.

Наверное, мои сомнения выглядели грубо. Поэтому я послушно сделала глоток. В чаше оказался отвар каких-то трав. Он слегка горчил, но проснувшаяся жажда заставила опустошить миску.

– Вот и славно, – резюмировала Сатиса.

– Где мы? – я решила, что достаточно пришла в себя. Чтобы приступить к расспросам.

– В деревне оборотней, – женщина поднялась и отнесла миску в тёмную часть помещения, куда не доставал свет единственной масляной лампы.

Чем-то погремев и пошуршав, Сатиса вернулась ко мне.

– Где Найджел? И Лючи? – не отставала я.

– Ты забавная. Совсем не интересуешься, что с тобой, а вот о моём бывшем муже и дочери переживаешь.

– Почему вы их бросили? – я была полна решимости узнать всю правду. Раненым обычно не отказывают в беседе по душам.

– Я полюбила другого, – просто пожала плечами Сатиса, как будто говорила о чём-то само собой разумеющемся.

– Вы. Бросили. Свою. Дочь. – чувствовала я себя неважно, но внутри клокотала злость за малявку.

– Мы отличаемся от вас, людей, – кажется, Сатису нисколько не рассердил мой выпад. И она охотно поделилась со мной своей историей: – Когда Найджел нашёл меня в лесу, я была ранена. Попала в охотничий капкан в полнолуние. От боли оборот произошёл сам собой. Лесничий увидел обнажённую женщину и решил, что я попала в беду. Он принёс меня в свой дом, ухаживал за мной и не задавал лишних вопросов, ожидая, что сама обо всём расскажу. Наджел был таким милым и заботливым, что я не устояла. Думала, это любовь. Мы поженились, потом родилась Лючина. А затем я встретила Стефана. Моя природа позвала меня, и я не смогла противиться ей…

– Но как же ваша дочь? Почему вы её оставили?