– Лючина была самым обыкновенным ребёнком. Человеком. В стае она бы подверглась опасности. О том, что дочь начала оборачиваться, я узнала не так давно. А контролировать свой оборот она смогла только сейчас. Теперь Лючина останется с нами. Она одна из нас.

Я молчала, разглядывая эту красивую женщину. И думала, что Найджел оказался гораздо лучшим отцом, чем она – матерью. По крайней мере, он не бросал малявку и заботился о ней, как умел.

– Поспи, – Сатиса решила, что наша беседа окончена. А мне больше нечего было спрашивать.

Малявку поселили со мной в одной комнате. И она часто забиралась ко мне в постель и рассказывала, чем занималась в деревне оборотней, думая, что я сплю.

Девочке здесь не слишком нравилось. Мать оказалась властной особой и требовала послушания.

– Она даже не извинилась, представляешь, – сетовала Лючи, прижимаясь к моей руке. Я осторожно погладила её по волосам.

– Она думала, что ты человек, и хотела тебя защитить, – я решила высказаться за Сатису. Какой бы та ни была, всё же она мать.

Сейчас в малявке зреет обида из-за того, что её оставили. Но после она будет рада обретению. Я бы многое отдала, чтобы мои родители были живы.

– Она знала, что в полнолуние я становлюсь… как они, – малявка сердито сопела и ворочалась. – Просто не хотела со мной возиться.

Иногда заходил Найджел. Он справлялся о моё здоровье, а потом замолкал. Сидел рядом, глядя в сторону, несколько минут, а потом уходил.

Однажды они встретились в дверях с Сатисой и долго шептались, думая, что я сплю. Не знаю, о чём они говорили, но женщина обняла его и погладила по спине.

Эта картина полоснула болью. Кажется, моё сердце начало кровоточить.

А потом Найджел пришёл с синяком под глазом. Лючина уже мне наябедничала, что мсье Милфорд подрался со Стефаном. А Сатиса пригрозила выгнать обоих.

– У оборотней распоряжаются женщины, представляешь? – поделилась своими наблюдениями малявка. И я отметила, что её интересует происходящее в деревне. Наверняка она скоро привыкнет и смирится с жизнью здесь.

А Найджел… Почему он остаётся здесь? Наверное, из-за Сатисы. И те объятия… они наверняка что-то значили. Не зря же Стефан так агрессивно к нему настроен. Чувствует удачливого соперника.

Я не хотела об этом думать. Не моё дело, в кого влюблён мсье Милфорд. Он уже давно понял, что зря сделал мне предложение. Да и делал-то его, скорее, из жалости. Ну или потому, что не надеялся на возвращение той, кого он любит.

А теперь у него появился шанс. Да и малявке нужна полноценная семья.

Я здесь только мешала, поэтому вознамерилась, как можно скорее выздороветь и уехать.

Через три недели Сатиса решила, что мне можно выходить. Трещина в ноге почти срослась. Остальные синяки и ушибы уже сошли.

И когда мсье Милфорд въехал в деревню на мехомобиле, я подумала, что время настало. Зверь выглядел потрёпанным, с подпалинами по всему корпусу, но так же бодро рычал мотором.

– Отвезите меня на вокзал, мсье Милфорд, – попросила я. – Думаю, нам настало время попрощаться.

В глазах стояли слёзы. Было почти больно произносить это, но я понимала, что должна. Им всем нужен шанс. Они семья. А мне не стоит быть помехой на пути к счастью.

– Вы уверены? – Найджел смотрел на меня странно. Впрочем, прочитать выражение его лица я не могла. И решила, что он сомневается в моей благоразумности. Может, боится, что передумаю?

– Да, уверена, – я кивнула и отвернулась. Ни к чему мсье Милфорду видеть, как я расклеиваюсь. – Думаю, мне пора вернуться в столицу.

– Хорошо, – глухим голосом произнёс он. – Завтра же отвезу вас на вокзал.

Малявка, услышав новость, разрыдалась. Все мои убеждения, что так будет лучше, что ей нужно больше общаться с матерью, терялись в слезах и уговорах не уезжать.

Пришлось даже пойти на хитрость и отправиться на вокзал задолго до рассвета, пока Лючи ещё спала.

Сердце обливалось кровью, но я была уверена, что поступаю правильно. Мы все заслуживаем второй шанс. Вот только слёзы текли по щекам и никак не хотели останавливаться.

Все мои вещи и сбережения сгорели в пожаре. Даже одежду мне дала Сатиса. И вот я стояла на вокзале в чужом платье, чужом пальто и сапогах на два размера больше (хоть что-то порадовало).

А мсье Милфорд отправился покупать мне билет. Я успокаивала себя тем, это в счёт выплаты жалованья. Но помогало мало. Это ведь я сожгла дом Милфордов.

В этот раз людей в здании вокзала было намного меньше. Никакой сутолоки и шума. Встречающие и провожающие переговаривались вполголоса, а прибывшие пассажиры рассасывались по своим делам.

Мсье Мифлорд вернулся с билетом и молча вручил его мне. Мы вообще мало разговаривали за последние несколько часов, что провели в дороге. Я старалась не испытывать сожалений от своего решения. А о чём думал Найджел, было неизвестно.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал он, когда мы подошли к моему вагону, и проводник попросил билет для проверки.

– Мне тоже очень жаль, – ответила совершенно искренне.

Мсье Милфорд взял мою руку, осторожно сжал обеими ладонями, а потом поцеловал тыльную сторону. Я перевела дыхание, стараясь не разрыдаться. Вот сейчас сяду в вагон, отвернусь к окну и буду тихонько плакать, чтобы не смущать других пассажиров.

– Прощайте, мсье Милфорд, я была рада служить у вас гувернанткой. Желаю счастья вам и Лючине, – вытащила свою руку из его захвата. Причём пришлось приложить усилие. Найджел как будто не хотел меня отпускать.

Да ну, глупости, я выдаю желаемое за действительность. А это нецелесообразно. И весьма болезненно. Надо быть умнее. Оставить прошлое в прошлом и жить дальше.

Эти напыщенные сентенции нисколько не помогали. Наоборот, раздражали. И я переключилась на происходящее сейчас.

Вошла в вагон. Двинулась по мягкому ковру. Лакей в ливрее спросил у меня номер купе и открыл дверь.

Надо же, мсье Милфорд купил мне билет в первый класс. Откуда у него деньги на такие прощальные подарки?

Но всё равно спасибо ему. Плакать в уединенном купе намного удобнее, чем в общем вагоне.

Я поблагодарила лакея за внимание и отказалась от завтрака. Есть совсем не хотелось.

Сняла чужое пальто и села у окна.

По перрону сновали люди. Кто-то уезжал, кто-то оставался.

Жизнь за стеклом продолжалась. И только я была совершенно одна в купе первого класса.

В окно осторожно стукнули, и я с надеждой повернула голову. Даже улыбнулась. Потому что там был мсье Милфорд. Он смотрел на меня. А я смотрела на него.

Поезд дрогнул и тронулся с места.