– Положительно, в сон клонит…

Даже не сбросив штиблеты, прилег на постель лицом вниз,обхватил подушку и застыл, бормоча что-то под нос. Надя держалась с прежним,леденящим душу спокойствием: даже не сделала попытки подойти к нему, что-тосказать. Прошуршал подол шелкового платья, скрипнуло отодвигаемое кресло,шумно, трескуче вспыхнула спичка. Она, судя по звукам, преспокойно уселась икурила. Кожей, затылком, всем существом Сабинин чувствовал ее взгляд –пристальный, холодный.

Он не знал, сколько времени прошло, лежал в прежней позе,шумно, умиротворенно дыша, временами легонько ворочаясь. Снова скрип кресла,шорох платья – Надя подошла, одним рывком забросила его ноги в штиблетах напостель, наклонилась над ним, потрясла:

– Коля! Коля!

Он не отзывался, старательно сопя. Стоически выдержал и крикв самое ухо, и дерганье за волосы обеими руками, и в завершение пару оплеух,нанесенных изо всех женских сил. Он лежал без сознания, одурманенный неведомымзельем, – и она в конце концов поверила…

Ее быстрые шаги удалились в гостиную. Шевеля лишь рукой,Сабинин осторожно вытянул из-под подушки браунинг с патроном в стволе и сунулего во внутренний карман. В душе смешались тоска и ярость, сожаление и азарт.

Странный скрежет – непонятный, тихий. Новые шаги – мужские,быстрые, уверенные. Дверь в спальню Надя не затворила, и до него отчетливодоносилось каждое слово:

– Болван дрыхнет?

Это белобрысый, сволочь такая…

– Как колода, – звенящий голосок Нади. –Быстрее, быстрее! У нас остались считанные минуты!

– Спешка здесь неуместна, – рассудительно произнесДжузеппе. – Я все сделаю как надлежит… дайте мне дорогу, взрыватели ужевставлены, не хватало только… Вот так… Сумеете выбить стекло, как я учил?

– Постараюсь, – резко бросил белобрысый. – Ненервничайте.

– Я не нервничаю, синьор. Хочу знать, что каждыйвыполнит свою часть плана с надлежащей сноровкой, вот и все. И вот что:повторяю, сам я не собираюсь стрелять в этого недотепу. Это не по мне, господа,я террорист, а не…

– Да помолчите вы! – прервала Надя. – Этосделают и без вас… Николас, где его паспорт?

– Вот, возьмите, – послышался голосбелобрысого. – Или…

– Оставьте пока у себя. Потом быстренько сунете ему вкарман. – Надя наставительно добавила: – И стреляйте непременно в грудь,переверните его сначала. Он не должен быть убит в затылок, наоборот,перестрелка меж сообщниками…

– Я все помню. Где палка? Ага… Что они там орут?

– Показались первые верховые, – откликнулась Надя,судя по отдалившемуся голосу, уже подошедшая к окну. – Передовые кортежа,так что время есть… Ну, с богом, по местам, господа!

Сабинин и сам слышал, как на улице цокают копыта побрусчатке, как раздались крики толпы. Нельзя было медлить, и он, вынувбраунинг, на цыпочках пробежал в гостиную, встал в безопасном отдалении, громкоприказал, целя в них из пистолета:

– Оставайтесь на месте! Замереть! Стреляю при первомдвижении!

Повторилась финальная сцена классического «Ревизора» – всятроица застыла у окна в нелепых позах. Слева помещался белобрысый Николас,державший длинную толстую палку, коей намеревался вышибить высокое стекло. Вцентре, у придвинутого к подоконнику столика, стоял Джузеппе, бережно касаясьпальцами двух больших металлических коробок, представлявших собою самые обычныеупаковки из-под дорогого китайского чая, вот только начинка была гораздо болеенеудобоварима и опасна. Надя застыла с левой стороны, у шторы. Ни у кого из нихв руках, конечно же, не было оружия.

На их лицах появилось давно ожидаемое им выражение – смесьошеломления и ярости, – но Сабинин не имел времени к ним приглядываться.Отметив, что громоздкий dressoir стоит под прямым углом к стене, являя собоюскорее распахнутую настежь дверь, за которой видна соседняя комната – самаяобычная, со вкусом обставленная, – он чуть приподнял пистолет, звонковзвел большим пальцем курок и прикрикнул:

– Говорю, не шевелиться! Кто двинется – пуля!

Надя издала тихий, совершенно звериный стон. Приветственныекрики на улице достигли высшей точки – очень похоже, экипаж императора двигалсяпрямо под окнами…

– Руки прочь! – рявкнул Сабинин, глядя на толстыепальцы Джузеппе, все еще касавшиеся коробок. – Все в угол, в тот, гдедама! Живо, перестреляю, твари! Вот так, во-от так, хорошие мои, послушные, ато…

Шорох за спиной?!

Он так и не успел повернуть голову – удар повыше локтячем-то тяжелым швырнул его к стене, указательный палец непроизвольно нажал наспуск, и браунинг выстрелил, а в следующий миг пальцы невольно разжались, иоружие грянулось об пол. Левой рукой Сабинин успел перехватить тяжелые щипцыдля камина – камин здесь был декоративным, но все принадлежности к немувыкованы из железа – и отвел удар от головы, но сила инерции этой импровизированнойдубинки все же бросила его на пол. Падая, он видел, как Надя бросается кdressoir, ныряет в проем и громадное сооружение с неожиданной легкостью ибыстротой затворяется за ней; как двое мужчин замерли в полнейшейрастерянности, не зная, что же теперь предпринять, но их руки уже тянутся кспрятанному под одеждой оружию; как пани Янина, проворно выпустив щипцы,нагибается за его браунингом, подхватывает с пола и, полусогнув руку, вполнеумело целится в него…

Все, что он видел, происходило слишком быстро – чтобысделать что-то, он не успевал…

Черная резиновая палка, со свистом рассекши воздух, метко ибезжалостно опустилась мнимой прислуге на плечо – и она, громко ахнув от боли,выпустила пистолет… Еще не успев ничего понять, Сабинин как лежал, так иметнулся в ту сторону, перехватил браунинг онемевшей рукой…

В двух шагах от него стоял добрейший доктор Багрецов, наведяна двух мужчин у окна дуло черного крупнокалиберного «Бульдога». Его лицопо-прежнему оставалось приятной, доброй физиономией Дедушки Мороза с рождественскойоткрытки, вот только глаза…

– Не дурите, Призрак! – рыкнул он, видянаправленный на него пистолет Сабинина. – Перед вами – милейшая тетушкаЛотта, честь имею… Руки поднимите над головой, вы двое! Я вас не обязан братьживыми, так что… Вы ранены, Призрак? Да уберите вы пушку! Не всякий Герасимтопил Муму…

Только теперь, услышав пароль, который знали только трое,Сабинин окончательно поверил. Поднялся на ноги, ощущая тупую боль в правой рукеповыше локтя, – правда, перелома, похоже, нет, просто сильный ушиб… Безвсякой деликатности ухватил согнувшуюся в три погибели пани Янину за воротплатья и оттолкнул в сторону, чтобы не заслоняла линию огня.

– А ну-ка, господа террористы, ложитесь на пол! –гремел доктор Багрецов. – Все трое, живенько! Вот так вот, и ручкамизатылки прикройте… ах, хорошие мои, послушные! Где девушка, Призрак?