– Нужно проверить кое-что, – деревянным тоном ответил Лиатанари. Отвел глаза в сторону и пояснил: – Эта запись будто сняла какой-то барьер. Теперь я понимаю, что тот, кого я столько лет считал побратимом и ближайшим соратником, возник из ниоткуда. Тессили – один из семи герцогских родов, но никого из них нет при Дворе, кроме Дюка. Он никогда не говорил о своей семье, о родителях, братьях или сестрах. Никогда не навещал родовой замок. Он вообще ни разу не покидал Луаризель за последние шестнадцать лет.

Лицо регента передернули гнев и вина. На щеках заиграли побелевшие желваки.

– Именно он внес предложение закрыть столицу для всех, кроме эндиль и смертных. На тот момент это ограничение казалось мне обоснованным и разумным. Но теперь… – испытывая мучительный стыд, он запустил пальцы в волосы, – теперь могу объяснить свою покладистость только магическим наваждением.

Вскинув голову, он глянул на Ринку, потом на Брента, и его лицо исказилось от муки:

– Только уркхи и темные эльфы могут отследить источник проклятья по нити, которой привязана к нему жертва. И Дюк приводил магов илитиири. Самых сильных магов. Но никто из них не смог нам помочь.

– Кажется, теперь я понимаю, почему, – рискнула прошептать девушка. – Не удивлюсь, если это он подбросил некроманту платок моего отца.

В ее голосе сквозила такая горечь, что Брент не сдержался. Притянул к себе, обнял, и Ринка зарылась носом ему в грудь, глуша предательский всхлип.

Рив даже не заметил этой вопиющей фамильярности. Его занимали собственные мысли, затопившие голову бурным потоком. Так долго жить под влиянием чар и в упор не замечать очевидного! Почему не увидел, не почувствовал? Почему проглядел опасность? Расслабился, доверился «другу». А друг оказался ядовитой змеей.

– Но зачем?! – он подавленно огляделся. Вокруг еще царил ночной полумрак, но зарождающаяся на востоке заря уже окрасила небо над лесом в розовый цвет. – Зачем ему это?

– Думаю, стоит спросить его самого, – хмуро ответил Брент.

Их взгляды столкнулись. Пару минут мужчины смотрели друг другу в глаза, и Ринке казалось, что они не просто молчат. Она чувствовала напряжение и какую-то связь, возникшую между уркхом и его хозяином. Неосязаемую, но при этом реальную.

Наконец, эльф выдохнул сквозь сжатые зубы:

– Я открою проход. Прямо во дворец. Но в комнату эльканэ вы должны войти сами, взломать охранные чары Танатаэля не могу даже я.

– Брент? – Ринка вопросительно посмотрела на уркха. – Что ты задумал?

– Эльканэ, – сухо пояснил тот. – Если источник проклятия рядом, я учую его. Если это Тессиль, – он замолчал и сделал вполне говорящий жест, сжав кулаки и провернув их один над другим, словно сворачивая невидимую шею.

– Нет! – процедил Рив. – Он мне нужен живым. Идем.

Он поднял руку и рубанул, рассекая воздух, ребром ладони. Рубиновый перстень на его пальце сверкнул яркой звездочкой, и за ним протянулась алая полоса.

На глазах изумленной Ринки полоса стала ярче, расширилась, разрезая пространство. Превратилась сначала в сияющую прореху, а затем в овальный проход высотой с человеческий рост. По его краям трепетали языки белого пламени.

– Не бойся, – шепнул Брент ей в макушку и подтолкнул. – Только закрой глаза!

Ринка нервно кивнула. Сама-то она об этом забыла! Свет порталов не обжигает кожу, он слепит глаза. Кому, как не ей, это знать?

Плотно зажмурившись, сделала шаг вперед. Почувствовала, как Брент уверенно сжал ее руку, обнял за плечи и шагнул в портал вместе с ней.

А потом ослепительное сияние поглотило обоих.

Портал закрылся, но Рив не спешил. Поднял голову вверх, глянул на звезды. Те быстро гасли одна за другой на бледнеющем небе.

Он с усилием проглотил ставший в горле комок. Казалось, еще никогда Аривильеру Лиатанари не приходилось чувствовать себя так паскудно, как в этот момент.

– Брат… – шепнул беззвучно в пространство, – если все это правда, клянусь, виновный будет наказан.

Потом взял коня под уздцы, активировал новый портал и исчез в белом сиянии.

***

Они выпали из портала прямо перед закрытыми дверями.

– Покои эльканэ! – успела выдохнуть Ринка. – Осторожно, охранные руны!

Но Брент с присущим ему упорством уже схватился за ручку. Толкнул. Магическое плетение вспыхнуло золотистыми нитями, задрожало, считывая ауру уркха.

Ринка зачарованно ахнула, Брент зарычал, но руку не отдернул. От дверной ручки по его пальцам на запястье и выше побежали золотистые искры. Они превратились в тонкую блестящую паутину, опутали мощную грудь уркха, охватили шею и голову плотным сияющим коконом…

А потом все исчезло.

Двери сами собой распахнулись, будто от сквозняка. Изнутри потянуло прохладой.

Брент медленно выпустил воздух сквозь зубы. Хрипло уронил:

– Жжется, зараза.

И схватился за меч.

Ринка поежилась. Переступать порог совсем не хотелось, хотя она не раз входила сюда. Знала в комнате эльканэ каждый угол, могла найти кровать и свое кресло с закрытыми глазами. И ни разу не чувствовала себя так неуютно. А сейчас мрак, заполнивший дверной проем, казался враждебным. Словно там внутри сидел кто-то чуждый всему, что она знала, и ждал…

– Слишком темно, – проворчал Брент, зорко вглядываясь в темноту. Он бесшумно потянул меч из ножен.

– Может, просто шторы плотно задернуты?

Объяснение прозвучало не слишком убедительно. Ринка и сама понимала: что-то не так. Тьма слишком густая, неправильная, живая. Где-то там, в комнате, находится сердце Мрака, и оно неслышно пульсирует.

– Слышишь? Ты слышишь это?! – девушка схватила уркха за руку. Тот вскинул голову, втянул воздух ноздрями. – Ты что-нибудь чувствуешь?

– Я чувствую магию смерти.

Он отодвинул ее за спину, бросил не глядя:

– Держись позади.

Они переступили порог, словно нырнули в темную воду. Мрак расступился и сомкнулся за ними плотным удушливым покрывалом.

С минуту Ринка ничего не видела, только слышала собственное дыхание, да чувствовала руку Брента. По ее спине пробежал холодный озноб. Возникло стойкое ощущение: в этой тьме они не одни. И буквально нутром почувствовала, как ощетинился уркх, словно огромный дикий зверь, поднявший шерсть дыбом.

А потом она поняла, что различает предметы.

Так же, как тогда, в гроте. Не глазами, а магическим внутренним зрением.

К удивлению девушки, тьма не была равномерной. Ближе к стенам она теряла насыщенность, превращалась в серый туман, лениво клубящийся. А вот в центре, где стояла кровать эльканэ, мрак сгущался в непроницаемый кокон. От него в разные стороны тянулись черные плети, ядовитым плющом крепились к стенам, полу и потолку. Сам же кокон мерно вздымался и опадал, только усиливая сходство с огромным сердцем.