— Это еще что за звон? — пробормотал он себе под нос.

Тут звон — негромкий, жестяной — послышался снова. Толстый дириец бросился на звук, свернул за угол и нос к носу столкнулся с Дунканом. Дункан застыл на месте.

— Чего-то далековато от цирка ты забрел, — заметил телохранитель. — Вид у тебя — как у потерявшейся собачонки.

— А у тебя — как у переевшего дикобраза, — ответил Дункан.

— Что ты тут делаешь, а? — Езек быстро терял терпение.

— Отвечаю на твои вопросы.

— Можно подумать, ты не понимаешь, что я спрашиваю! Почему ты не в цирке?

— Очень даже в цирке! Правда, совсем недавно. Это так здорово! Давай с нами, а? Директор наверняка найдет местечко для человека-дикобраза!

— Ты что, нарочно меня злишь?!

— Нет, — мотнул головой Дункан. — Если бы я хотел нарочно тебя разозлить, я бы, наверное, сделал вот так…

Он оторвал от пояса круглый бубенчик и бросил в Езека. Бубенчик со звоном отскочил у того ото лба. Езек зарычал и бросился на Дункана, а тот развернулся и припустил обратно по галерее.

На бегу Дункан отрывал от пояса бубенчики и швырял через плечо в Езека. Поскольку жестяное звяканье не останавливало разъяренного громилу, Дункан хотел свернуть, но мягкие фетровые подметки заскользили на мраморном полу, и Дункан с размаху въехал прямо в пузо громадному чучелу гризли, которое стояло в углу на декоративном постаменте.

— Пардон, — сказал Дункан давно почившему медведю и съежился у него между лапами.

Мимо на полной скорости промчался Езек со злобной усмешкой на лице. Дункан бросил ему вслед последний бубенчик.

Езек рассмеялся:

— Ты думал остановить меня бубе-а-а-а-о-о-о-ох!

Он наступил на катящийся по полу бубенчик, поскользнулся и повалился, раскинув руки, в объятия чучела гризли.

Дункан выбрался у медведя из-за спины:

— Ой, вы прямо как лучшие друзья! — хохотал он.

Езек попытался высвободиться, но шипы на доспехах накрепко засели в плотно набитом чучеле, поэтому телохранителю удалось разве что сдернуть медведя с постамента целиком. Они с медведем повернулись и заковыляли за Дунканом, словно танцевали медленный шутовской вальс.

— О-го-го! А я думал, ты идти не сможешь! — И Дункан выскочил в окошко, в которое недавно забрался.

Езек попытался было протиснуться следом, но вместе с огромным гризли это оказалось трудновато. На полпути из окна Езек с медведем застряли.

— А ну вернись! — Езек отчаянно елозил в проеме.

— Да что-то не хочется, — отозвался Дункан.

На стене рядом с окном свисали две веревки, Дункан ухватился за одну из них и проворно полез наверх.

Густав, Элла и Лила, которые были уже на полпути на крышу, посмотрели вниз и увидели Дункана. И остановились его подождать.

— Надо бы мне сделать табличку «Что ты здесь делаешь?» и показывать тебе каждый раз, когда я тебя вижу, — сказал Густав.

— Меня выставил из замка большой человек-дикобраз с мертвым медведем, — доступно объяснил Дункан.

— Сразу видно, чистая правда, — заметила Лила.

— Да тише вы, — одернула их Элла. — Мы уже почти на крыше. Не забывайте, у нас секретная экспедиция!

Густав показал вниз, на Дункана:

— Ага, такие штаны леденцовой расцветки в самый раз для секретности!

— Между прочим, бубенчики я пообрывал! — обиделся Дункан.

Не прошло и нескольких минут, как они перелезли через водосток и очутились на крыше Замка фон Диб, крытой каменной плиткой.

— Пятьдесят восемь, пятьдесят девять… девять! — еле слышно бормотал Фредерик. — Один, два, три, четыре…

— Фредерик, тебе плохо? — спросил Лиам. Он прижался лицом к решетке на двери своей камеры, пытаясь разглядеть своего друга в камере напротив. — Что ты делаешь?

— Четырнадцать, пятнадцать… тсс! — семнадцать, восемнадцать!

— Фредерик, мы тут всего-то часов шесть, — проговорил Лиам. — Неужели ты уже спятил в заточении?

Лиам ничуть не удивился бы, если бы Фредерик сошел с ума. «А все я виноват, — сокрушался он. — Просто в голове не укладывается, в какую переделку мы попали из-за меня, из-за того, что я решил штурмовать замок Разбойничьего Короля, а план не продумал! А все потому, что я постоянно пытаюсь быть героем, а между тем давно пора перестать! Все потому, что я не хочу взглянуть в глаза правде и понять наконец, кто я и чего стою. Все потому, что я…»

— Сорок пять, сорок шесть, сорок семь…

— Фредерик, прости меня, пожалуйста, но я тоже немного не в своей тарелке и боюсь, что из-за этого твоего счета вот-вот сорвусь!

— Пятьдесят восемь, пятьдесят девять — десять!

В конце прохода раздался щелчок замка, открылась дверь. Этот звук узники слышали то и дело с тех пор, как их заперли в подземелье, и понимали, что он означает: Щукозлей вернулся.

Заплечных дел мастер — косая сажень в плечах — протопал к камерам, подошел к Фредерику и основательно пнул дверь. Фредерик сжался в углу в комочек. Щукозлей развернулся и зыркнул на Лиама, который уставился себе под ноги, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Заплечных дел мастер ухмыльнулся, показав полный рот гнилых зеленоватых зубов. Плюнул в камеру Лиама, повернулся и протопал вон. Когда узники услышали, как за ним закрывается дверь, то снова начали дышать. Фредерик вскочил:

— Десять минут! Ровно десять минут!

— Что? — растерялся Лиам.

— Наш тюремщик необычайно пунктуален, — пояснил Фредерик. — С течением времени у меня возникло ощущение, что он приходит к нам с проверкой через равные промежутки. Я посчитал и убедился. Каждый раз ровно десять минут.

Лиам вздохнул:

— Поздравляю, Фредерик. Теперь ты можешь следить за временем.

— Если мы знаем, скоро ли он придет, следовательно нам известно, сколько у нас времени на побег! — пояснил Фредерик.

— Не ожидал от тебя такого оптимизма, — пробормотал Лиам. — Видишь ли, выбраться из этих камер все равно невозможно, поэтому познания о времени нам не пригодятся.

— Вот же кольцо с ключами, висит прямо на крюке на стене! Прямо как будто он намекает, чтобы мы их взяли.

— Может, и так. Только, по-моему, нам не стоит совершать поступки, о которых мы потом пожалеем, — благоразумно заметил Лиам.