…не думайте, что чудеса – это нечто столь же удивительное и незамысловатое, как сказка; на мой взгляд, в основе любого чуда лежит раздражающее нервное напряжение.

Карел Чапек. «Фабрика Абсолюта»

Мы уже сообщали читателям, что в Верхнеоральске имелось два действующих храма: Всесвятский и Крестовоздвиженский. О настоятеле Всесвятской церкви отце Владимире, о его быте, деяниях и случившихся с ним событиях читателям тоже рассказывалось. А вот об отце Патрикее, который священствовал во втором храме, мы едва упоминали. Теперь пришло время познакомиться с ним поближе, поскольку этот престарелый попик является немаловажным действующим лицом нашего повествования.

Батюшка Патрикей был старенький и такой седенький, что походил на Деда Мороза, по случаю лета временно находящегося не у дел. Крестовоздвиженская церковь – ему под стать, такая же ветхая, с деревянными, облезлыми полами, огромным иконостасом, образа которого настолько потемнели от времени, что трудно было разобрать, на каком изображен Иоанн Креститель, а на каком апостолы Петр и Павел. Только образ Христа мерцал в полумраке тусклым золотом, да и то лишь потому, что отец Патрикей регулярно протирал его постным маслицем.

Прихожан у церкви имелось немного. В основном это были дряхлые старушки, которые, однако, своего батюшку весьма любили и не переставали нахваливать, в пику почитателям отца Владимира.

Кстати, название храма «Крестовоздвиженский», по легенде, происходило от того, что на этом месте основатель городка, тогда еще крепости, прапорщик Лядащев поставил большой деревянный крест в знак утверждения в здешних краях православной веры. Крест потом спалили восставшие башкирцы. Как бы там ни было, но сия церквуха намного древнее храма, в котором проповедовал отец Владимир.

Между двумя батюшками существовала не то чтобы вражда, а скорее некоторая неприязнь. Отец Патрикей в своих проповедях часто иронизировал над своим более молодым коллегой, называя его «зело велеречивым суесловом», а отец Владимир, не оставаясь в долгу, величал отца Патрикея «смиренномудрым онагром». (Если кто не знает, «онагром» называется в Библии дикий осел.) В целом оба священника держали между собой вооруженный нейтралитет.

События, имевшие место в Всесвятском храме, когда отец Владимир, вопреки собственному желанию, поднимался в воздух, ровно через двадцать минут (а именно столько требовалось времени, чтобы быстрым шагом дойти от одной церкви до другой) стали известны отцу Патрикею. Вначале он не поверил. Но прихожанка, посещавшая оба храма, крестилась на образ Спасителя в доказательство, что все ей рассказанное – истинная правда.

– Если так, – заключил рассказ прихожанки отец Патрикей, – то наш город посетил сам Клеветник.

– Кто-кто? – не поняла тетка.

– Диавол! – ответствовал отец Патрикей, заставив ее от ужаса вытаращить глаза.

Позже удивительную историю подтвердили и другие очевидцы.

Личность того, кого он обозначил Клеветником, то есть дословным переводом с греческого языка слова «диавол», страшно заинтересовала отца Патрикея. Вначале он собирал слухи и сплетни о том, кого в городке называли Шуриком. Услышанная от кого-то история с оживлением Картошкина только укрепила отца Патрикея в его предположениях, а вот рассказ о публичной порке Клеветника, как про себя обозначил Шурика отец Патрикей, заставила того задуматься. Для чего это нужно нечистому? Ответ напрашивался сам собой – для прельщения людей! Через жалость ищет он путь к сердцам верхнеоральцев.

Отцу Патрикею очень хотелось взглянуть на посланца ада, но он крепился. К своему немалому удивлению, он узнал: Клеветник остановился в доме у одной из самых ревностных прихожанок Крестовоздвиженского храма, а именно – у Дарьи Картошкиной. Отец Патрикей немедленно призвал к себе мамашу Картошкину и имел с ней длительную беседу. Так, с ее слов, он уяснил, что Клеветник, именующий себя Шуриком, видом своим вовсе не блещет. Ничего примечательного на первый взгляд в нем не присутствует. Скорее он похож на бродяжку, или, по-нынешнему, бомжа. И в словесах своих этот самый Шурик вовсе не громогласен и велеречив, а, напротив, скорее косноязычен. Правда, мамаша Картошкина отметила: в его присутствии люди как бы меняются. Самые закоренелые живоглоты (Картошкина так и выразилась: «живоглоты») оттаивают и млеют, словно после бани. Она сама неоднократно испытывала это ощущение.

– Вроде на проповеди побывала, – уточнила свои ощущения мамаша.

Отца Патрикея интересовало буквально все. Что Клеветник ест, что пьет?.. Он требовал, чтобы Картошкина пересказала все разговоры, веденные Шуриком в ее доме. Особый интерес священника вызвала история с поркой. Отец Патрикей интересовался: настоящие ли раны у Шурика? Не имитация ли это? Мамаша Картошкина отвечала, что раны самые что ни на есть подлинные.

– Весьма крепко разукрасил его этот Генка Соколов, – сообщила она. – Места живого нет!

Тут разговор перекинулся на семейство Соколовых. Отцу Патрикею уже было известно об оживлении малютки Славы Соколова.

– Как ты думаешь, мог ребенок сам, без чьей-то злой воли, встать из гроба? – спросил у мамаши отец Патрикей.

– Вот уж не знаю, – пожала плечами мамаша Картошкина.

– А я уверен: это его происки, – твердо произнес отец Патрикей и мелко закивал седенькой головой.

– Кого его? – заинтересовалась мамаша.

– Нечистого, – ответствовал священник. – Диавола, другими словами.

– Я поначалу и сама предполагала… – неуверенно вымолвила мамаша Картошкина.

– Что ты предполагала?

– Ну, про этого Шурика… Как он моего Тольку оживить сумел, если не с помощью нечистой силы?

– Вот-вот, – веско произнес отец Патрикей, – именно, что нечистой. Знай же, Дарья, в доме твоем поселился искуситель рода человеческого!

– Неужто самолично? – выразила сомнение мамаша Картошкина.

Отец Патрикей на некоторое время задумался. Возникала некоторая неувязочка. Действительно, с какой стати главе ада являться в их крошечный городок и строить здесь свои дьявольские козни? Почему он не выбрал полем для своих действий какой-нибудь крупный объект? Москву, скажем, или Питер? А может, он послал сюда одного из своих бесов? Не самого главного, конечно, а какого поменьше, но тоже вполне искушенного в разного рода гнусностях. И действует этот черт эффективно. Доселе в Верхнеоральске стояла тишь да гладь. Ни о каких смутах и не слыхивали. А нынче? Третий градоправитель сменяется меньше чем за месяц. Народишко по улицам болтается да песни срамные поет, новопреставленные тела из гробов встают…

– Если нечистый и не самолично у тебя в доме присутствует, – заключил свои размышления отец Патрикей, – то в образе одного из своих демонов. Это уж точно!

Однако мамаша Картошкина была женщиной хотя и глубоко верующей, но отнюдь не доверчивой. Поэтому она пожевала губами, посмотрела на жидкую бороденку попика, на его слезящиеся глазки и изрекла: