– Думаю, они хотят, чтобы люди снова начали о нем говорить.

– Ну, в таком случае они своего добились. Вы так не думаете?

Гене закуривает. Руки у него трясутся.

– Вы помните, год назад, – начинает он, – я вам рассказывал об одном еврейском журналисте, к которому обращалась семья, – некто Бернар Лазар? Анархист, социалист, еврейский активист?

– И что он?

– Похоже, он теперь пишет статью в защиту Дрейфуса.

Гене роется в папке, извлекает оттуда фотографию коренастого моложавого человека в пенсне, с громадным лбом, залысинами и густой бородой. К фотографии прикреплены газетные вырезки – статьи, написанные Лазаром: «Новое гетто», «Антисемитизм и антисемиты», несколько недавних статей в «Вольтер» с нападками на Дрюмона[46] из «Либр пароль» – «Вы не неуязвимы – ни вы, ни ваши друзья…»

– Смотрите, какой полемист, – говорю я, просматривая вырезки. – И теперь он работает с Матье Дрейфусом?

– Ни малейших сомнений.

– Значит, он еще один человек, который мог знать о секретной папке?

– Да, предположительно, – после короткого раздумья отвечает Гене.

Я добавляю Лазара в мой список – получается двадцать один. Это становится безнадежным.

– Нам известно, когда может выйти статья?

– Наши источники во французских печатных изданиях пока молчат. Возможно, они собираются издать статью за рубежом. Мы не знаем. Они стали действовать профессиональнее.

– Чистый кошмар! – Я отодвигаю фотографию Лазара по столу к Гене. – Эта секретная папка становится настоящим геморроем. Вы ведь участвовали в подготовке материалов к ней?

Я задаю вопрос не в упор, а как бы невзначай. К моему удивлению, Гене хмурится и качает головой, словно напрягая память:

– Нет-нет, полковник, не я.

Такая глупая ложь тут же настораживает меня.

– Нет? Но разве не вы информировали майора Анри о словах испанского военного атташе? Это же был главный пункт обвинения против Дрейфуса.

– Разве я? – Гене выглядит уже не столь уверенным.

– Так информировали или нет? Майор Анри утверждает – информировали.

– Значит, так оно и было.

– У меня это здесь есть: то, что, по вашим словам, сообщил вам Вал Карлос. – Я достаю секретную папку из ящика стола, открываю и достаю записку Анри. Глаза Гене расширяются от удивления при виде папки. – «Обязательно передайте майору Анри от моего имени – а он может передать эти слова полковнику, – полковнику Сандерру, насколько я понимаю, – что есть основания усилить режим безопасности в военном министерстве, поскольку из моего последнего разговора с немецкими атташе вытекает, что у них в Генеральном штабе есть офицер, который держит их в курсе всех дел. Найдите его, Гене. Если бы я знал его имя, я бы вам его назвал!»

– Да, похоже, так оно и было.

– И он сказал вам об этом приблизительно за шесть месяцев до ареста Дрейфуса?

– Да, полковник, в марте.

Что-то в его манере говорит мне: Гене продолжает лгать. Я снова смотрю на текст. Не думаю, что испанский маркиз стал бы выражаться подобным образом, скорее это похоже на полицейского, выдумывающего свидетельские показания.

– Постойте, – говорю я. – Давайте внесем ясность. Если я встречусь с маркизом де Валом Карлосом и скажу ему: «Мой дорогой маркиз, строго между нами, говорили ли вы такие слова мсье Гене, который помог отправить Дрейфуса на Чертов остров?», то он мне ответит: «Мой дорогой майор Пикар, именно так оно и было»?

– Ну, это я не знаю… – На лице Гене видны признаки паники. – Не забывайте, он мне говорил это конфиденциально. С учетом всего того, что сейчас пишут о Дрейфусе, как я могу быть уверен в том, что он скажет сегодня?

Я смотрю на него и думаю: «Бог ты мой, что они, черт бы их подрал, собирались сотворить?» Если Вал Карлос не говорил этих слов Гене, то Гене, естественно, не мог передать их Анри. Потому что испанцы если кому и передавали информацию о немецком шпионе в Генеральном штабе, то не Гене, а Анри. Именно их мнимый разговор и стал основой для театральных показаний Анри на процессе: «Предатель – этот человек!»

Долгую паузу прерывает стук в дверь, она приоткрывается, и я вижу светловолосую голову Лота. Интересно, как давно он подслушивает, думаю я.

– Генерал Буадефр немедленно просит вас к нему в кабинет, полковник.

– Передайте, что я уже выхожу. – Лот исчезает. – Мы еще поговорим об этом, – говорю я Гене.

– Да, полковник.

Он уходит с видом – или это мне только кажется? – огромного облегчения оттого, что избежал дальнейшего допроса.

Буадефр сидит за своим величественным столом, положив изящные руки ладонями на столешницу. Между его руками лежит номер «Эклер».

– Насколько мне известно, вы вчера были у министра. – Говорит он спокойным тоном, что дается ему с огромным трудом.

– Да, генерал, я редкий день не встречаюсь с ним.

– И вы показывали ему секретные материалы по Дрейфусу?

– Я полагал, что ему необходимо знать факты…

– Я этого не допущу! – Буадефр поднимает руку и со стуком ударяет ею о стол. – Я вам приказал поговорить с генералом Гонзом, и больше ни с кем! Почему вы считаете, что можете не выполнять моих приказов?

– Извините, генерал, я никак не думал, что ваш приказ распространяется и на министра. Если помните, в прошлом месяце вы позволили мне проинформировать генерала Бийо о расследовании по делу Эстерхази.

– По Эстерхази – да! Но не о Дрейфусе! Разве генерал Гонз абсолютно четко не объяснил вам, что эти два дела нельзя смешивать?

Я продолжаю смотреть перед собой на особенно жуткую картину маслом пера Делакруа, она висит как раз над редкими седыми волосами начальника Генерального штаба. Лишь изредка рискую я на миг посмотреть на самого генерала. Нервное напряжение его кажется огромным. Ползучие пятна на его щеках созрели от алого до багрового цвета.

– Откровенно говоря, я не верю, что эти два дела можно отделить одно от другого, генерал.

– Таковым может быть ваше мнение, но не ваше дело сеять рознь в высшем командовании. – Он берет в руки газету и машет в мою сторону. – А это откуда взялось?

– Уголовная полиция считает, что статья, возможно, инспирирована семьей Дрейфуса.

– Так оно и было?

– Неизвестно. О секретных документах знало немало людей. – Я достаю мой список. – Я насчитал двадцать одного.

– Позвольте взглянуть. – Буадефр протягивает руку. Он пробегает взглядом по списку. – И вы хотите сказать, что за утечкой может стоять кто-то из них?