Стивен провел целый день, оживленно беседуя с Мак-Кормиком. Ночью в отеле он не мог уснуть. Он наконец-то решился позвонить Анне. Стивену показалось, что она была на грани нервного срыва. Молодая женщина больше не знала, к кому обратиться, чтобы найти след Яна. Новости, транслируемые по телевизору, приводили ее в ужас: тротуары столиц были устелены телами эректусов. Еще не просочилось никакой информации, куда именно отправляют задержанных. Стивена мучили угрызения совести из-за того, что он не нашел времени заняться этим делом раньше. Он позвонил в генеральный штаб армии и благодаря своей настойчивости смог переговорить с Антонетти. Генеральный врач не скрывал, что всеми силами защищал закон о задержании эректусов, потому что это единственный способ оградить людей от заражения. Он прекрасно понимал позицию русских, хотя и опасался того, что скопление больных в одном месте может обернуться серьезными последствиями. Он все же пообещал подумать о пропуске для Анны Монье в память «о былых временах». Антонетти произнес свое обещание мстительным тоном, но Стивен не обратил на это внимания. Та яма, которая годами разделяла их, превратилась в пропасть.

Исполнительный директор ВОЗ уже был готов собирать чемоданы, чтобы вернуться в Женеву, когда получил сообщение от Маргарет Кристи: он был ей нужен в Нью-Йорке. За два дня до очередного собрания Совета Безопасности ей удалось договориться о частной встрече с генеральным секретарем ООН. Директриса ВОЗ надеялась, что генсек возьмет на себя ответственность за вспышку насилия по отношению к больным вирусом Крюгера.

25 сентября в 10 часов утра первой выступила Дао Тран-Нут, Генеральный секретарь ООН. До собрания она негласно уже склонила на свою сторону десять членов Совета из пятнадцати и собиралась произнести речь, осуждающую насилие, которое совершалось над эректусами. Маргарет Кристи и Стивен Гордон смогли убедить Генерального секретаря: какую политику безопасности ни проводили бы государства, ООН обязана была продумать основные права зараженных.

– Дамы и господа, величие человека заключается в том, что он сумел подняться выше действующего в мире животных закона о «выживании сильнейшего». Всем нам известно, что вирус Крюгера представляет серьезную опасность, но я полагаю, что пора уверенно выступить против убийств и жестокости, которым подвергаются зараженные особи. Более того…

Секретарь была прервана русским представителем, который встал со своего места, подняв руку вверх, и это было сделано скорее не для того, чтобы попросить право выступить, а с явной целью прервать ее речь.

– Госпожа Генеральный секретарь, я хотел бы изменить тему сегодняшнего заседания.

– Прошу прощения, господин Акулов?

– По моему мнению, пришло время Совету Безопасности отказаться от ведения вопроса о пандемии вируса Крюгера. Те последствия, которые, словно бич, поражают наше сообщество, слишком серьезные, чтобы всего пятнадцать человек решали, как должен вести себя человеческий род с доисторическими. Поэтому я настаиваю на том, что именно Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций должна заниматься вопросом, поднимаемым сегодня.

– Вы меня извините, господин Акулов, но речь идет не о спорах внутри системы, мы должны противостоять насилию, которое недостойно человека!

– А я говорю вам, госпожа, что вы ведете не ту войну. Мы должны задаться очень важным вопросом!

– И можно ли узнать каким?

– Конечно. Эректусы – это люди?

Дао Тран-Нут почувствовала, как в ней все сильнее возрастает ярость, когда она, окинув взглядом остальных членов Совета, поняла по их опущенным глазам, что этот чертов тип уже с ними переговорил. Со всеми, кроме представителей Швейцарии, которые приехали защищать эректусов.

Было очень удобно под предлогом существования риска нарушения санитарно-эпидемиологического благополучия населения мира поставить под сомнение принадлежность больных особей к человеческому роду. Секретарь не могла противостоять мнению большинства, и в то же время она не могла перенести обсуждение, хотя только могла представить себе, к чему приведет продолжение собрания с этими заговорщиками.

Со своей стороны, Стивен Гордон прекрасно уловил сценарий, который тут разыгрывался. Он наклонился к своей начальнице и прошептал:

– Маргарет, мы основательно сели в галошу. Мы оказались не единственными, кто использовал все шансы…

В это время в Париже Анна потратила несколько дней, чтобы обнаружить месторасположение лагеря эректусов, и еще целое утро ушло на получение пропуска.

Военные сначала подумывали о том, чтобы освободить тюрьмы, но вскоре отказались от этой идеи из практических соображений. В итоге первый центр содержания эректусов устроили в Венсенском зоопарке на окраине столицы. Зоопарк был закрыт еще месяц назад, как и все остальные парки развлечений. Огражденная территория с клетками стала наиболее подходящим местом для содержания эректусов, пока не найдется более подходящее место для их размещения. Это было ужасно символично: больных низвели до уровня животных. Несомненно, именно поэтому армия старалась скрыть этот факт.

Перед решетчатой оградой толпилось более двух сотен людей, которые выплескивали свое негодование. В толпе выделялись плакаты с надписями: «Моя жена – не эректус», «Кто настоящее животное? Посмотрите на себя в зеркало!» и еще «Все братья!».

Анна протянула удостоверение личности охраннику, стоявшему в бронированной будке. Мужчина проверил список и, не глянув на нее, позвонил по телефону. Анна ждала около десяти минут, пока к ней не пришел человек с встревоженным видом. Он поприветствовал Анну без тени улыбки:

– Мадам Монье, я предупрежден о вашем прибытии. Меня зовут Марк Антонетти.

– Спасибо, что смогли меня встретить. Стивен Гордон сказал, что вы можете мне помочь.

Молодая женщина знала, что генеральный врач активно выступал за изоляцию доисторических, поэтому воздержалась высказывать недовольство по этому поводу. Ведь если бы не он, у нее не было бы никаких шансов увидеться с Яном. Анна продолжила с преувеличенным оптимизмом:

– Я практически уверена, что мне удалось наладить общение с Яном Лебелем. Таким образом, я могла бы доказать, что существует возможность…

Антонетти властно прервал ее:

– Мадам Монье, давайте начистоту. Вы здесь только благодаря старой дружбе, которая меня связывает со Стивеном Гордоном. Мне также известно, что вы не берегли свои силы в парке Крюгера. И все же, не теряйте время понапрасну. Человек, о котором вы говорите, больше не существует. Даю вам два дня, не больше… Идемте.

Он повернулся и пошел. С бьющимся сердцем Анна поспешила вслед за ним.

В клетке для пантер теснилось четыре десятка эректусов. Они выглядели пассивными и не проявляли никакого интереса к новому месту. Один из эректусов издал что-то похожее на жалобный крик, который, казалось, выражал глубокий страх. «По крайней мере, их больше не держат в стерильных комнатах…» – подумала Анна.