– Колотое ножевое… не очень глубокое… внутренние органы, видимо, не задеты, но все же рана опасная… – уже более спокойно сообщила она.

– Откуда вы знаете? – удивился я. – Вы бывший военный?

Она усмехнулась.

– У вас найдутся перевязочные материалы и… йод? Или хотя бы водка?

– Надо посмотреть в аптечке, – пожал я плечами и тут же ощутил боль, которая так благосклонно и долго о себе не напоминала…

Юлия нашла аптечку и вытряхнула все ее содержимое на стол. Хотя аптечка была не моя, но в ней хранилось все то же самое, что я держал в своей: несколько рулонов бинта, жгут, одноразовые шприцы, обезболивающее, йод и даже перекись водорода.

– Отлично, – бодро сказала Юлия, вскрыв флакон с перекисью.

Действовала она уверенно. Сняла с меня пиджак и рубашку, тщательно обработала рану, а затем принялась накладывать повязку.

– Значит, вы травматолог? – уточнил я.

– Хирург.

– Здорово. Ни за что бы не подумал.

– В госпитале, кроме меня, еще восемь хирургов – все мужики. А вы в этом смысле женофоб?

– Ну что вы! Наоборот, я ярый феминист!

Она засмеялась и ловко завязала бант у меня на животе.

– До сих пор я слышала только о феминистках, – сказала она. – Но я уважительно отношусь к нетрадиционным социальным ориентациям.

Юлия села в кресло и попросила сигарету. Я тоже закурил.

– А что у вас с рукой? – поинтересовалась она.

– Перелом.

Юлия вопросительно подняла брови и тут же скривилась от боли: ее лицо тоже нуждалось в лечении, как же я не подумал?.. Поэтому я не стал углубляться в подробности моей богатой травмами жизни, а немедленно занялся ее ссадинами. В общем, у нас неплохо выходило это взаимное ухаживание…

– Это вы написали? – спросила она, разглядывая картину, пока я заканчивал с медицинскими процедурами.

– Вряд ли, – с сомнением покачал я головой, ревниво подумав о том, что мой двойник – ну, пусть даже «тройник» – который, очевидно, тоже был неравнодушен к Клее, мог до такой степени превосходить меня в талантах: я-то не сумел бы и «Квадрат» Малевича по-человечески срисовать…

– Что значит – «вряд ли»?

– Я имею в виду, что я вряд ли так бы смог.

– А кто это?

– Клее. Швейцарский художник начала прошлого века.

– Мне нравится… Это подлинник?

– Не думаю… – сказал я и подошел к полотну. Картина висела странно – совершенно отвесно, хотя между ней и стеной по всему периметру темнела едва заметная щель миллиметра в два толщиной. Я взялся за раму и осторожно потянул картину на себя: она оказалась намертво приделанной к стене… И тут я вспомнил, что когда-то и сам собирался сделать нечто подобное – сейф в нише, прикрытый картиной, – только руки так и не дошли… Идея, конечно, затасканная, но я и не претендовал на оригинальность.

– Все еще сомневаетесь? – лукаво поинтересовалась Юлия.

– В чем?

– В подлинности.

Ее, должно быть, позабавила моя попытка отодрать картину от стены – не совсем стандартный метод экспертизы, конечно…

– Я не вешал эту картину, – пояснил я.

– Но как она висит, вам явно не нравится.

– Наоборот. Отлично висит… Только вот…

Я стал припоминать, как собирался устроить этот тайник, и в голове с легкостью всплыли подробности: лично у меня была идея поставить в сейфе электрический замок и вывести кнопку куда-нибудь под столешницу… Неужели и он так сделал?

Обогнув стол, я заглянул под столешницу: там действительно была кнопка.

– Стол тоже не на месте? – улыбнулась Юлия.

Я нажал кнопку – послышался негромкий щелчок, и край картины слегка отошел от стены…

– Это тайник? Здорово!

– Сейчас посмотрим…

Я вернулся к картине и распахнул стальную дверцу сейфа, на которой она крепилась.

– Ничего себе… – сказала девушка, поднявшись из кресла.

Я и сам, честно говоря, не ожидал увидеть подобного: сейф был битком набит оружием.

– Так вы террорист, – насмешливо протянула Юлия за моей спиной: очевидно, она вовсе не была шокирована.

– Ну что вы!.. Как вы могли такое подумать! – поддержал я ее насмешливый тон, с интересом разглядывая арсенал. Здесь было с десяток пистолетов различных марок, пара новеньких промасленных «Узи», коробки с патронами, взрыв-пакеты, гранаты, две дорогие винтовки с оптическими прицелами и даже помповое ружье… Уж не знаю, кому могло понадобиться держать в доме такую коллекцию, но если мой двойник был киллером, то вел он себя не очень-то профессионально… Слишком раскованно, пожалуй…

«Куда же тебе столько железа, родной, – думал я, – неужто понты одолели?.. Или это мания?»

Юлия подошла поближе и тоже принялась рассматривать арсенал через мое плечо:

– Тут много полезных вещей… – заметила она. – Дашь что-нибудь?

Я недоуменно обернулся, но снова встретил ее уверенный взгляд, и мне стало ясно, что она понимает, о чем говорит.

– Бери что хочешь, – пожал я плечами, отходя в сторону.

Она некоторое время разглядывала полки с оружием.

– Вот этот, – решила она и потянулась за небольшим, но вполне убедительным девятимиллиметровым «Смит-Вессоном».

«Хороший выбор», – чуть было не ляпнул я, словно ретивый продавец из модной лавки, но сдержался…

Она тут же нашла коробку с подходящими патронами, без каких-либо затруднений вынула из пистолета обойму и принялась ловко заряжать ее. У меня глаза на лоб полезли: кто же она-то такая?…

– А ты не террористка? – на всякий случай уточнил я.

– У меня парень был влюблен в такие игрушки, – пояснила Юлия. – И меня стрелять научил…

– А где он теперь?

– Погиб.

– Извини…

– Ничего, это не сегодня случилось. Но теперь такие времена настали, что его уроки мне пригодятся.

Я кивнул.

– Вам не кажется, что нужно уезжать из города? – спросила вдруг она, снова почему-то отступив на «вы».

– Да, наверно…

– Думаете, там не так опасно?

– Где?

– За городом… Вы ничего не слышали?

– Боюсь, что там ненамного лучше, чем здесь.

– И что же делать?

Ну что я мог ей ответить?..

– Вы ведь меня не бросите? – подняла на меня глаза Юлия.

Она закончила с обоймой, вставила ее на место, ловко оттянула затвор, дослав патрон в патронник, щелчком поставила оружие на предохранитель и сунула его за пояс – блестящая подготовка…