Услышав поблизости чужие шаги, Меркулов быстро отключил монитор и спрятал его в сумку. Прижал щитком кабель и отверткой потуже затянул винт крепления. За этим занятием и застал его телохранитель Пака.

— Все в порядке? — с улыбкой спросил он. — Вы заканчиваете?

— Да, последний штрих, — Петр захлопнул крышку щитка. — Леонид Кимович послал вас за мной?

— Хозяин велел передать, что на сегодня вы свободны, если работа закончена, — сообщил телохранитель. — Пойдемте, я провожу вас.

— Зачем, я найду дорогу, — отказался Меркулов.

— В казино уже полно гостей, — объяснил охранник. — Я выведу вас через запасной выход, минуя холлы и зал.

— К чему такие таинственности и предосторожности? — весело засмеялся Петр, хотя на душе у него лежал камень: Ояр успел натворить здесь столько, что и большой ложкой не сразу расхлебаешь. И, главное, как поступить: сообщать Паку и Снегиреву или не сообщать?

— Так распорядился Леонид Кимович, — бесстрастно сообщил телохранитель.

— Но мне нужно доложить ему о результатах работы, — не сдавался Меркулов, желая отвязаться от назойливой опеки. Ему хотелось хоть одним глазком заглянуть в игорный зал, когда он полон гостей. И не только по причине простого любопытства.

— Хозяин сейчас очень занят.

— Тогда доложу Снегиреву.

— Александр Александрович занят вместе с Леонидом Кимовичем. Вы можете доложить завтра. Пойдемте.

Пришлось последовать за охранником, который закоулками провел Меркулова к запасному выходу и выпустил во двор, пожелав на прощание всего доброго. Видно, все было продумано заранее, поскольку на стуле у запасного выхода уже лежала верхняя одежда Петра.

«Ну и шут с вами, — натягивая подаренную Арвидом куртку, решил он. — Завтра, так завтра. По крайней мере, есть лишнее время подумать. А сейчас поеду-ка я в гости, раз так настойчиво приглашали».

Он отыскал на стоянке свою машину, немного прогрел мотор и отправился на Бронную.

Гостя ждали. Дверь ему открыла сама Ирина в вечернем платье, на миг крепко прижалась, обвила шею руками и поцеловала в щеку жаркими губами, но тут же отпрянула — в прихожую вышел Генкин. Он был все в той же белой накрахмаленной сорочке с галстуком-бабочкой и серых брюках, но вместо пиджака теперь надел вязаный жилет, делавший его каким-то по-домашнему милым и добрым. Однако Петр уже знал, что это весьма обманчивое впечатление.

Арнольд Григорьевич сам помог гостю снять куртку, повесил ее на вешалку и предложил проводить вымыть руки. Заботливо подал полотенце и повел к столу, усадив напротив себя, по левую руку от Ирины. И Меркулов подумал, что Генкин постарается ни на секунду не оставить их вдвоем, чтобы не дать перекинуться даже парой слов.

Судя по яствам на столе, которыми потчевали гостя, Арнольд заглядывал на кухню казино: здесь были и лососина, и ростбифы, различные салаты и экзотические закуски. Генкин предложил выпить за встречу и открыл бутылку марочного коньяка, но Петр попросил налить ему в рюмку чисто символически, поскольку он за рулем.

— Да, знаете ли, — сам ухаживая за гостем и Ириной, разглагольствовал Арнольд Григорьевич. — Сменная работа хотя и несколько неудобна, зато имеет свои преимущества.

— Вы работаете по сменам? — удивился Меркулов.

— Конечно, — улыбнулась Ирина. — Казино закрывается только под утро и на несколько часов в нем остается лишь охрана; потом выходит на работу первая смена, а вечером вторая: при наплыве гостей не выдержишь почти сутки на ногах.

— Главное, чтобы не развился «комплекс швейцара», — выпив рюмочку и закусывая нежной лососиной, усмехнулся Арнольд. — Знаете, когда человек оказывается не вовремя в каком-то месте, его могут спросить: а как ты, голубчик, здесь очутился? И он начинает чувствовать себя ходячей мишенью. Поэтому никто из нас не появляется в заведении во время работы другой смены.

— Вы работаете в игорном зале? — поинтересовался Петр.

— Приходится, — важно кивнул Генкин. — Как без этого, если я менеджер? Везде приходится бывать: от подвала до чердака.

— И на третьем, в правом крыле? — словно ненароком, пустил пробный шар Меркулов.

— Там редко, — как о ничего не значащем сказал Арнольд. — А вы интересуетесь третьим этажом? Он, кстати, функционирует совсем недавно. Открыли как раз за неделю или две перед смертью вашего приятеля. Он тоже, помню, интересовался.

Генкин бросил на гостя острый, испытующий взгляд, но Петр сделал вид, что занят закусками. «Значит, шустрый Ояр успел всадить там минителеглаз во время отделочных работ», — понял он. И Юри, наверняка, знал, для чего предназначены Паком и Снегиревым роскошные апартаменты третьего этажа.

— Ваш друг был очень любопытным человеком, — продолжал Арнольд Григорьевич.

— Может быть, он просто хотел найти истину? — заметила до того молчавшая Ирина.

— Э-э, милочка моя, — засмеялся Генкин. — В жизни случается так, что истина зачастую похожа на результаты вскрытия: она становится известна отнюдь не тому, кто ее так домогался.

— Кладбищенский юмор, — фыркнула она.

— Проза жизни, — примирительно заметил Петр, не желая, чтобы в его присутствии они начали пикироваться, а потом, еще чего доброго, затеяли скандал.

Видно, Генкин сам почувствовал это и начал рассказывать о своем увлечении наукой о печатях — сфрагистикой. Меркулов слушал его рассеянно и время от времени обменивался с Ириной взглядами. Она словно спрашивала его: «Когда мы вновь увидимся наедине?», а он успокаивающе отвечал: «Скоро, потерпи немножко, не все зависит от меня». Она опускала глаза и тайком вздыхала.

— Ба, совсем забыл, — прервал свои разглагольствования Генкин. — Я же обещал гостю не только ужин, но и сюрприз!

— Да? — поднял на него глаза Петр. — Интересно, какой?

— Сейчас.

Арнольд Григорьевич выскочил в соседнюю комнату и вернулся, держа на вытянутых руках клетку с чижиком. Ирина отвела взгляд в сторону.

— Вот! — Генкин поставил клетку среди тарелок с закусками напротив гостя. — Пусть у старого друга молодости покойного Ояра Юри хранится живая память о нем. И пусть она вам напоминает и о нас с Ириной, чтобы вы не забывали дорогу в наш дом, а мы всегда будем рады такому гостю, как вы, Петр Алексеевич. Знаете, не скрою, я слышал о вас самые лестные отзывы от Леонида Кимовича и Александра Александровича, а они, поверьте, редко кого удостаивают похвалы.

Чижик весело прыгал в клетке с жердочки на жердочку и чистил клювом перышки. Вспорхнув на самую верхнюю жердочку-трапецию, он закачался на ней, перебирая лапками и кося черной бусинкой глаза на Меркулова.

— Я очень признателен, что вы сохранили подарок Ояра, — сказал он. — Однако Юри сделал его Ирине. Согласна ли она передать мне птичку? Ведь у русских есть старая поговорка: дареное не дарят.