Со дня смерти легендарного Александра Ивановича Шилова исполнилось двести десять лет. Он умер в первой половине января 1799 года в Шлиссельбургской крепости. Летопись его жизни уникальна, а его исторический опыт весьма поучителен и актуален даже сегодня – недаром достаточно подробная статья, посвященная «старцу», появилась на интернет-сайте «Тульского информационно-консультативного центра по вопросам сектантства». Почему именно тульского? Дело в том, что Шилов был родом из тульских крестьян.

Не довольствуясь официальной религией, Шилов увлекся поиском «истинной веры». Духовные метания приводили его в разные течения старообрядчества, где он везде достигал учительства. Однако, постоянно разочаровываясь, он «нашел себя» лишь в секте хлыстов. «Не довольствуясь даже аскетическим фанатизмом „христоверия“, – говорится в публикации, посвященной Александру Шилову, – он примкнул к самому крайнему течению этого религиозного направления и к седьмому десятку своих лет снискал немало последователей среди крепостных крестьян Тульской и Тамбовской губерний, занял в иерархии секты второе по значимости положение „Иоанна Предтечи“, почитаясь отважным и искуснейшим мастером варварски-изуверской операции „огненного крещения“».

В 1775 году это за «вредоносное лжеучительство» Шилова наказали батогами и выслали в Ригу, где он умудрился склонить к скопчеству даже солдат крепостного гарнизона. За это его в 1789 году отправили в заключение в замок Динамюнде (впоследствии Усть-Двинск, ныне – Даугавгрива). Дальнейшую судьбу «старца», как это часто бывает, решила смена правителей государства российского.

В 1796 году, после прихода к власти императора Павла I, все карательные приговоры, вынесенные в предыдущее царствование, стали пересматриваться. Коснулось это и Шилова, тем более, что он был лично известен новому государю. Тот, проезжая через Ригу в 1776 году и еще будучи наследником, пожелал посетить арестанта-еретика.

Теперь же, когда Павел стал императором, в судьбе «старца» наметился поворот: Шилова доставили в Петербург, где содержали под стражей полтора месяца. Однажды, в обстановке строгой секретности, его тайно отвозили в Зимний дворец, где император о чем-то беседовал с ним с глазу на глаз…

«Можно предположить, что повышенное внимание государя к Шилову объяснялось политической подоплекой учения скопцов, – говорится на тульском сайте. – Сектантские наставники поддерживали широко бытовавшие слухи о том, что-де император Петр III еще жив „прикровенно“, а сам Шилов не препятствовал называть себя то „графом Чернышевым“, то „князем Дашковым“, то просто каким-то „инженер-полковником“, „невинно страждущим верным сподвижником облыжно свергнутого батюшки-царя Петра Феодоровича“. Такие идеи, несомненно, должны были показаться еще и опаснее изуверских радений, а потому Шилов и несколько столичных его последователей были водворены в недалекие и надежные шлиссельбургские крепостные застенки».

В один из январских дней 1799 году в шлиссельбургскую крепость прибыл чиновник с предписанием вновь представить Шилова и его «соратников» в Петербург. Однако курьер опоздал: оказалось, что старец умер в каземате в прошедшую ночь… Через двенадцать дней из столицы пришло особое распоряжение: похоронить Шилова вне крепостного острова, по православному обряду. «Старца» похоронили у подошвы Преображенской горы, близ берега Невы, что явилось первым в истории Шлиссельбургской тюрьмы случаем «посмертного освобождения».

Как известно, название Преображенской горы хранило память о погребенных здесь солдатах старейшего полка русской армии – лейб-гвардии Преображенского, погибших в 1702 году при штурме шведской крепости Нотебург (ставшей затем Шлиссельбургом). Однако, как отмечает историк М.И. Пыляев в «Забытом прошлом окрестностей Петербурга», «надо полагать, что здесь было селение еще во времена владычества шведов – при рытье на кладбище могил, нередко церковные сторожа тут находят шведские серебряные монеты».

Похороны Шилова у подножия Преображенской горы происходили глубокой ночью и без лишних людей, тем не менее петербургским скопцам, которых называли «белые голуби», стало известно место упокоения их «святого», и они стали тайно приезжать сюда для поклонения. Постепенно могила «старца» стала объектом настоящего паломничества.

Так происходило около четверти века. Затем, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, «белые голуби» добились разрешения перезахоронить Шилова с подножия горы на ее вершину, где в небольшом сосновом лесу находилось шлиссельбургское городское кладбище. Перенесение останков скопцы устроили с превеликой торжественностью. Говорили, что будто бы мощи Шилова, которые переодели из арестантского наряда в «подобающие» одежды, оказались «нетленными».

Через несколько лет над новой могилой «старца» его почитатели соорудили роскошный гранитный памятник со специальным отверстием, которое достигало от поверхности земли до самого гроба, установленного в кирпичном склепе. В это отверстие скопцы, приезжавшие поклониться «мощам», опускали небольшие куски пшеничного хлеба, которые после такой процедуры почитались как целебные.

Когда слухи о скопческих «проделках» над могилой Шилова достигли начальства, в начале 1850-х годов появилось распоряжение о строжайшем присмотре за приезжающими в Шлиссельбург скопцами, а также о приведении могилы их «лже-предтечи» в такой вид, чтобы она ничем не выделялась среди других могил Преображенского кладбища. Однако скопцы, среди которых было немало влиятельных коммерсантов, потратив уйму денег, добились отмены последней части распоряжения, а вместе нее появился запрет производить на могиле «старца» какие бы то ни было поправки и починки гранитного памятника. С тех пор памятник на могиле Шилова стал потихоньку разрушаться, и к середине 1870-х годов на могиле скопца-фанатика остались только одни развалины…

«Каково же было наше удивление, когда мы, заехав вчера в Шлиссельбург и посетив Преображенскую гору, увидали на могиле скопческого „лже-предтечи“ новый громадный и фундаментально сооруженный из гранита памятник», – изумлялся газетный репортер на страницах „Петербургского листка“ в июне 1894 года. Надпись с одной стороны обелиска гласила: «Под сим памятником погребено тело раба Божия Александра Ивановича Шилова». С другой стороны значилось: «Предаде дух свой в руце Божии в 1799 году, Января 6 дня, по полуночи к 2 часа; жития его было 87 лет; уроженец Тульской губернии, села Маслова».

Как рассказали репортеру шлиссельбургские жители, памятник поставил на свои деньги богатый петербургский скопец-меняла – тезка Шилова по имени и отчеству. Восстановленная могила вновь стала местом поклонения. Однако скопцам казалось, что даже такой памятник на могиле их учителя им мал.

«Говорят, скопцы из Москвы хотят соорудить на могиле Шилова чугунный памятник в виде пирамиды – настолько высокий, что его будет видно с Невы за три или четыре версты, – сообщал газетчик. – Подождем и увидим, что-то такое соорудят «птичьи голоса» с московской Ильинки над лжемощами своего угодника. Ведь денег у них и на Эйфелеву башню хватит»…

Сколько лет после революции простояла почитаемая могила «старца» Шилова, выяснить пока не удалось. Можно лишь сказать, что старинное кладбище на Преображенской горе было практически полностью сметено с лица земли во время Великой Отечественной войны – в январе 1943 года эти места стали ареной ожесточенных боев во время операции по прорыву блокады. Здесь прошел настоящий огненный смерч, ничего не оставивший после себя. Ныне на склонах горы расположено послевоенное городское кладбище.