Знаковым историческим рубежом, своего рода точкой отсчета «нового времени», стал для нашего региона август 1927 года, когда была образована Ленинградская область. В нее вошли несколько губерний – Ленинградская, Псковская, Новгородская, Череповецкая и Мурманская, с переходом от уездного и волостного деления на окружное и районное. В составе вновь созданной области определили девять округов: Ленинградский, Лужский, Лодейнопольский, Псковский, Великолуцкий, Новгородский, Боровичский, Череповецкий и Мурманский.

Действительно, как бы это ни звучало сегодня странно, на протяжении трех лет существовало название «Ленинградская губерния». Появилось оно после смерти Ленина, когда 26 января 1924 года II Съезд Советов СССР «счел вполне справедливым» удовлетворить просьбу Петроградского совета, поддержанную резолюциями рабочих фабрик и заводов Петрограда, о переименовании Петрограда в Ленинград. Вслед за Петроградом переименовали и Петроградскую губернию – в Ленинградскую.

Несколько штрихов – к портрету Ленинградской губернии. По данным переписи населения на 1 июня 1926 года, на территории губернии находились 18 городов, 30 поселков городского типа, 8719 прочих населенных пунктов, из них 6,9 тыс. сел и деревень. Губерния делилась на 9 уездов. Сельские поселения в административном отношении объединялись в волости, которых в губернии насчитывалось 99.

В городах на территории Ленинградской губернии (без Ленинграда) проживало 164 075 человек, в сельской местности – 940 535. Примечательно, что губерния по своему составу была многонациональной и многоконфессиональной. Преобладало, конечно, русское население. Из других национальностей на первом месте были финны – 161,9 тыс., дальше шли эстонцы (72,9 тыс.), поляки (41 тыс.), немцы (36,1 тыс.), латыши (18,5 тыс.), а также карелы, вепсы и др.

Итак, какие же события происходили в первые десятилетия существования нашей области?

Чтобы начать наше повествование, вернемся на несколько лет назад. К началу 1920-х годов страна, опустошенная Гражданской войной и политикой «военного коммунизма», лежала практически в руинах. И хотя открытое сопротивление советской власти со стороны ее откровенных противников было подавлено, власть не могла не учитывать растущее народное недовольство, самым ярким проявлением которого стал Кронштадтский мятеж в марте 1921 года. Поэтому вскоре после него руководство страны провозгласило переход от политики «военного коммунизма» к «новой экономической политике» (НЭПу), позволившей осуществить быстрое восстановление промышленности и сельского хозяйства после опустошительной Гражданской войны и разрухи.

И в городе, и в деревне НЭП означал возвращение части рыночных отношений, однако, при практически полном контроле со стороны государства. Одним словом, НЭП представлял собой причудливый гибрид рыночных отношений и постоянных попыток государственного администрирования. Результатом стали, как тогда выражались, «гримасы» НЭПа, одним из которых стало уродливое сращивание новоявленных предпринимателей («нэпманов») с чиновниками советских учреждений.

Для деревни введение НЭПа означало, в первую очередь, отмену грабительской продразверстки и замена ее продналогом. Напомним, продразверстка приводила к изъятию у крестьян большей части произведенной ими сельскохозяйственной продукции (что, естественно, вызывало крайнее недовольство!), а продналог представлял собой фиксированную долю продукции. Кроме того, введение НЭПа означало снятие ограничений на свободную торговлю. После разрешения торговли уже к весне 1921 года 91 % мелкой розничной торговли оказался в руках частных торговцев. В то же время государство рассматривало допущение частной торговли как временное явление, как вынужденную уступку «частнику», и старалось всеми силами держать в своих руках оптовую торговлю.

После принятия в 1922 году Закона РСФСР о трудовом землепользовании начался массовый выход из общины на индивидуальные отруба и хутора. Этот процесс фактически стал продолжением столыпинской аграрной реформы, начатой еще в 1906 году. В 1924 году в Ленинградской губернии насчитывалось 49 875 хуторов и отрубов (до 1917 года их было 40 248). В условиях НЭПа шло успешное развитие кооперации в сельском хозяйстве. На 1925 год в потребительских кооперативах состояло 35 % крестьянских хозяйств губернии.

На основе кооперации создавались предприятия по обработке сельхозпродукции – мельницы, маслодельные товарищества, появились также и машинные, мелиоративные товарищества, а также товарищества по совместно обработке земли. И тем не менее, участвуя в кооперативах самых различных видов, крестьяне предпочитали оставаться единоличниками.

Как отмечают исследователи, в производственных сельскохозяйственных кооперативах на середину 1920-х годов состоял лишь 1 % сельского населения. Главным образом – бедняки. Согласно статистике, в 1927 году в Ленинградской области насчитывалось всего лишь 221 коллективное хозяйство, из них 42 коммуны, 149 сельхозартелей и 30 товариществ по совместной обработке земли.

Как и до революции, большое значение в жизни крестьян имели кустарные промыслы. К концу 1920-х годов в области насчитывалось около 400 тыс. кустарей-ремесленников. В некоторых уездах существовали даже целые деревни, большинство жителей которых занимались промыслами. Производили они телеги, сани, пиломатериалы, гончарную и деревянную посуду, вязали сети, изготавливали кружева. Условия НЭПа для кустарей были весьма благоприятными, и многие из них стали увеличивать производство товаров и услуг. По данным финансовых органов, во второй половине 1920-х годов доходы населения Ленинградской губернии от промыслов составляли до 30 % совокупного дохода крестьянской семьи.

Политика НЭПа способствовала и быстрому оживлению промышленной жизни. Были восстановлены многие предприятия, закрывшиеся во время разрухи. Часть мелких предприятий вернули их прежних владельцам, часть сдали в аренду частным лицам и товариществам. Началось и строительство новых предприятий.

По данным на начало 1924 года, в Ленинградской губернии действовали 24 промышленных предприятия, а по сведениям на 1 октября 1926 года – уже 133 завода и фабрики, причем в среднем на одно предприятие приходилось двести рабочих.

В 1926 году вступила в строй Волховская ГЭС – один из первенцев в осуществлении Государственного плана электрификации России. Выдающий русский юрист и общественный деятель А.Ф. Кони, побывавший здесь двумя годами раньше, в самый разгар строительства, писал: «Почти три недели провел на Волховстрое – удивительном месте по соединению ума, изобретательности, энергии и созидательству, столь редкому в наше время всеобщего разрушения. С большим душевным удовлетворением читал там лекции для „сознательных“ рабочих». А «всесоюзному старосте» М.И. Калинину принадлежали знаменитые слова о том, что если понадобится, «нужно снять последний пиджак и построить Волховстрой!».

В том же 1926 году состоялась закладка Сясьского комбината. «В комбинат будут входить бумажная фабрика, целлюлозный и древесно-массный заводы, – сообщала „Красная газета“. – Это первая в революционное годы новая мощная стройка промышленного предприятия в Северо-Западной области. Совершается новый шаг по пути индустриализации нашей страны». В 1928 году Сясьский комбинат вступил в строй. Он стал первым в стране предприятием целлюлозно-бумажной промышленности с законченным циклом производства.