Эссиорх сутулился, берег макушку и ужеустойчиво представлял себе Верхнее Подземье как изъеденный мышами кусок сыра. Влестнице он насчитал двести шестьдесят две ступени. Если прикинуть, что каждаяступень сантиметров по сорок, то всего они опустились на сто – сто пять метровот уровня верхнего тоннеля.

Ближе к концу лестница без предупрежденияперешла на небольшие ступени и, измельчав, впала в ничтожество. Тоннель началсянезаметно и вел в ту же сторону, что и лестница, не слишком выдерживая размеры.Заметно было, что строителей больше волновала твердость окружающих пород, чемвнешний вид.

– Долго еще? – спросил Корнелий, толькочто с тоской подумавший, что на обратном пути лестница покажется еще длиннее.

Варвара, не оглядываясь, яростно пнула егокаблуком, заявив, что в залазе не спрашивают, «долго или нет».

– Примета такая! Прешься, прешься, уже вродепришел, а как спросишь: тут или завал, или заварили всё наглухо, или водойзатопило. Если человек попал под землю – значит, он уже повсюду успел! –озабоченно сказала Варвара.

«Занятно, как суеверие может существовать безверы. В свет не верят, в мрак тоже – а лишний раз вякнуть боятся. Вроде каксоглашаются с тем, что бьет их по башке какая-то рука, а чья рука и за что –непонятно!» – подумал Эссиорх, налетая в темноте на худое и острое плечоКорнелия.

Добряк предупреждающе заворчал, а еще шаговчерез пять они увидели размытую оранжевую запятую. Скорее желтоватая, чем алая,она плясала на мокрых стенах тоннеля. Запятая двоилась, блики менялись местами,и потому сложно было угадать, какая из них настоящая.

Варвара поспешно отступила назад. Фонарь онавыключила еще раньше: когда заворчал Добряк.

– Костер! – прошипела она, с раздражениемоглядываясь туда, где, как ей казалось, стоял Корнелий. – Спросил «долго»?Довякался, блин, зоркоглазик?! И что теперь делать?

– Ну костер и костер… Кто-то решил погреться.Не завал же! – сказал Эссиорх миролюбиво. Он уже прикинул, что нежитькостров не разводит. Раз так – нечего и волноваться.

– Интересно, где он насобирал дров? С собой,что ль, припер? – подозрительно продолжала Варвара.

– Тут же иногда валяются доски! – тономзнатока сказал Эссиорх, дважды натыкавшийся на завалы деревянного мусора подведущими наверх люками.

– Ты их трогал? Это даже не гниль! Их можнопальцами крошить и выжимать воду! Не нравится мне это!

Корнелий отважно шагнул вперед, но ощутил ворту невкусную перчатку Варвары.

– Тихо, ботан! Сознавайся, что ты хотелсделать? Дай сама догадаюсь: заорать? – змеюкой прошипела Варвара ему наухо.

– Просто… тьфу!.. поздороваться. Разве неткакого-нибудь подземного приветствия диггера? – отплевываясь, сказалКорнелий.

– Есть. Ломиком по башке три раза. Илисаперной лопаткой один раз. А там можно и не закапывать. Мы и так глубже любогокладбища, – цинично заявила Варвара.

Корнелий не поверил, зато Эссиорх моментальноусмотрел связь.

– Диггер – это крот. А что делают два крота,когда встречаются в тоннеле? Правильно: расчищают площадку, чтобы было гдеразвернуться, и начинают рвать друг друга в клочья. И так пока не останетсяодин! – сказал он, до крайности довольный своей зоофилологическойинтуицией.

Поймав Добряка за ошейник, Варваравысказалась, что на кротов ей плевать. Ну об этом Эссиорх и без неедогадывался. На что Варвара не чихала, на то она плевала. На что не плевала, нато клала с пробором. На что не клала с пробором, на то вновь чихала. Обычнаяреакция юного человекуса, заблудившегося в джунглях большого города.

– Что опять не так? – спросилЭссиорх. – Я не прав?

– Нет. Настоящий диггер диггеру всегдапоможет: батарею даст, если сдохла, веревку, жрачки подбросит. Но не все, ктоторчит под землей, диггеры.

– А кто еще?

– Да все подряд. Кладоискатели всякиедебильнутые, и наркоманы, и воры тайники устраивают, и бомжи кабеля режут, икапища всякие непонятные попадаются. Я как-то напоролась на один в старойбомбухе. Жертвенник у них там, что ли. Костей навалом и непонятно чьих. Короче,орать под землей «вау!» и лезть знакомиться я бы никому не советовала! –неохотно сказала Варвара.

– То есть ты не знаешь, чей это костер? И какнам быть? – спросил Эссиорх.

– Подкрасться и гвоздодером по голове! Трираза! Если ошибемся – потом попросим прощения, – сказал Корнелий и глупохихикнул.

– Ты что, на голову больной? – мягкоспросил у него Эссиорх.

– Я сам часто задаюсь этим вопросом, –честно признался связной. – И что будем делать с этим, у костра? Обойти жеего нельзя? Тоннель-то один?

Варвара кивнула. Подав знак Корнелию иЭссиорху оставаться на месте, она наклонилась к Добряку и подышала ему вноздри, точно что-то объясняя. Затем вместе с ним беззвучно скользнула ккостру. Добряк вел себя как настоящий подземный пес. Не рычал, не лаял, нечесался, не производил никакого шума. Даже не вилял хвостом по распространеннойпривычке крупных собак колотить им всех по коленям.

Корнелий и Эссиорх остались в темноте, готовыеринуться на помощь, если услышат крик. Варвара вернулась минуты через две. Каки прежде, впереди бежал пес.

– Там мужик, – сказала она с легкойодышкой. – Вроде один. Меня он не видел.

– А что он делает? – спросил Эссиорх.

– Ничего не делает.

– А на кого он похож?

– На позвоночник сидящего ко мне спиноймужика! – ответила Варвара с досадой.

Эссиорх улыбнулся. Характеристика была в еговкусе.

– То есть ты не знаешь, опасен он илинет, – уточнил он.

– Точно! Его документов я тоже не видела!

– Ну так можно и без гвоздодера! Флейтой! Онпросто мирно уснет на часок, а мы спокойно пройдем мимо. Даже куртку ему подголову подложим, – предложил Корнелий.

Он попытался извлечь флейту, но Эссиорх накрылему запястье ладонью.

– Под землей не нужно. Мы на чужой территории.Он, конечно, уснет, но мы привлечем к себе кучу ненужного внимания. Ты же нехочешь брать телефончики еще и у хмырей?

Услышав нечто знакомое, Варвара уставилась наКорнелия с большим интересом. Даже фонарь направила ему в глаза.

– Ты что, у всех их берешь? – спросилаона насмешливо.

У Корнелия запершило в горле. Избегая опаснойтемы, он ринулся к костру, готовый по ситуации или повиснуть у мужика наплечах, сбив его с ног, или все же воспользоваться флейтой.