— Выручи, будь человеком, — напирала Нурай. — А то Севушка расстроится.

— Кто расстроится? — Обладательница лишнего платья совсем потеряла нить разговора.

— Да Севушка же, — как можно небрежнее пояснила Нюрка. — Туманов. Певец такой известный, неужели не знаешь?

— Ну, слышала. Из старых…

— Народный артист, между прочим. Могу познакомить, автограф возьмёшь, сфотографируетесь. Я просто глава его фан-клуба и администратор его сайта. Сейчас корзину цветов для него подвезут. В общем, мне позарез надо на съёмки попасть, цветы от фан-клуба вручить, ну чтобы все видели, что он суперстар. А платье на такси уехало. И аккредитация там же осталась. Вот и приходится на общих основаниях ломиться. Нет, ну Севушка подъедет, он меня проведёт, конечно. Но не хочется его беспокоить.

Окончательно сбитая с толку собеседница протянула ей вешалку.

— Ну держи. Только с тебя автограф, не забудь.

— Да не вопрос вообще! — заверила Нурай.

Платье оказалось как раз впору. И с чёрными ботильонами смотрелось вполне себе. Но настоящее волшебство произошло, когда к наряженным и уже начавшим подмерзать барышням вышла короткостриженая девушка, представившаяся помощницей режиссёра, и стала отбирать претенденток. В Нюрку она ткнула почти сразу. Та, счастливая, выхватила пропуск и быстро прошла за ограждение. Уже оказавшись в съёмочном павильоне и осмотрев все соседние столики, поняла, что повезло ей вдвойне — хозяйку платья она так и не обнаружила. Вероятно, той всё-таки стоило выбрать красный цвет.

Увы, на этом везение закончилось, потому что всё происходившее дальше мало напоминало фантазии Нурай. Во-первых, им долго и нудно объясняли, как себя вести: реквизитное шампанское не пить, и вообще это не шампанское, и даже не лимонад, смеяться и хлопать по команде, телефонами не пользоваться, ни в коем случае не фотографировать, с мест не вставать, к артистам не подходить. В какой-то момент помощница режиссёра напомнила Захру с её вечными указаниями, что можно делать, а что нельзя.

Наконец начались съёмки. Первой была какая-то девица, чьё имя Нурай даже не знала. Последовавшего за ней парня она видела однажды в передаче вместе с Всеволодом Алексеевичем, и только поэтому вспомнила. Девчачья группа, прославившаяся скандальной песней «Я тебе не дам» вызвала у неё какие-то смутные воспоминания, но встреть она этих «звёзд» на улице, совершенно спокойно прошла бы мимо.

Но хуже всего оказалось то, что каждого артиста снимали минут по сорок, иногда и больше, делали по двадцать дублей одного и того же номера, потому что звёзды приходили абсолютно неподготовленными. Они не знали текста и пытались читать его с экрана, шутки и мизансцены учили на ходу, постоянно ошибались, орали на режиссёра, операторов, осветителей и своих продюсеров. Массовка же покорно слушала в очередной раз их фонограмму и заученно хлопала. Причём чем моложе была звезда, тем более отвратительно она себя вела, тем больше требовала внимания и тем откровеннее хамила всем вокруг. Часа через четыре, когда Нурай уже мечтала о перерыве и глотке чая (покормить массовку обещали бесплатно), появился Рубинский. Причём в буквальном смысле появился — просто возник на площадке, хотя снимали в этот момент кого-то из юных дарований. Съёмку тут же прекратили, дарование отправили покурить, причём оно даже не попыталось возразить, а продюсер юной звезды бросился жать Рубинскому руку, и, похоже, вилял бы хвостом, если бы тот имелся. Рубинский же сдержанно кивнул, прошествовал на сцену, дал отмашку звукооператору. И отработал свой номер с первого дубля, ни разу не споткнувшись на тексте, хотя пел пусть и собственный шлягер, но с переделанными под новогоднюю тематику словами. Повидавшая к этому моменту всякого массовка аплодировала ему совершенно искренне.

В перерыве Нурай наелась бутербродов, напилась кофе, перепробовав все виды печенья, какие были предложены, и пришла к выводу, что ходить на съёмки очень даже выгодно. Жалко, конечно, что к артистам не подойти, зато можно увидеть всё, что обычно остаётся за кадром. Вот только платьем надо обзавестись на постоянной основе. Впрочем, у неё теплилась надежда, что хозяйка наряда не захочет весь день дожидаться Нурай у входа в телестудию, и платье останется за ней. Так оно в итоге и получилось.

Всеволод Алексеевич появился в десятом часу вечера, когда участники массовки уже были еле живые, и все улыбки и аплодисменты из себя буквально выдавливали, то и дело понукаемые режиссёром. Так что выход очередного, пусть даже и Народного артиста особого ажиотажа не вызвал. Нурай подалась вперёд, но встать из-за своего столика, конечно, не могла, и их с Тумановым разделяло метров двадцать.

— Ребята, давайте сделаем всё быстро, — тихим голосом попросил Всеволод Алексеевич, обращаясь к режиссёру. — У меня сегодня это пятая съёмка.

Его заверили, что всё снимут с одного дубля. Но в итоге переснимали номер раз пять. Режиссёр умолял артиста хоть как-то двигаться в кадре.

— Всеволод Алексеевич, Новый год же! Праздник, люди будут смотреть «Огонёк» за столом, будут танцевать под вашу песню. Давайте как-нибудь живее.

— Я в курсе, для чего снимают «Огонёк», — неожиданно рявкнул Туманов. — Я пляшу в нём с семидесятого года, ты тогда ещё на горшке сидел. Наплясался, знаешь ли. Всё, последний дубль. Не нравится — можете вообще меня вырезать.

В итоге режиссёр извинялся и уверял, что нравится. Туманов изобразил улыбку на последнем аккорде, получилось не очень убедительно, и отбыл, сопровождаемый Ренатом чуть ли не под руку. Нурай сразу захотелось слинять вслед за ним. Своей цели на сегодня она уже добилась. Но массовку не отпускали до часу ночи, в итоге домой пришлось добираться на такси, за которое она и отдала все полученные сегодня деньги.

Сашка не спала. Мрачнее тучи сидела на кухне и курила в приоткрытое окошко. Увидев её, Нурай застыла на пороге. Она, конечно, задержалась и не предупредила, и телефон был выключен. Но и Сашка ей вроде не мамка, чтобы требовать отчёта и дожидаться возвращения блудной дочери.

— Я на съёмках «Огонька» была. — Она сочла за благо на сей раз сказать правду.

Сашка ещё больше нахмурилась, затушила сигарету и тут же взяла вторую.

— М-да? Ну и как он?

— «Огонёк»? Ой, ты не представляешь. Всё совсем не так, как на экране, там…

— Всеволод Алексеевич как? — резко перебила Сашка.

— Отлично! Он прекрасно выступил, всех очаровал. Пел «Желаю счастья», звучал просто шикарно.

Сашка закатила глаза.

— Ты была на съёмках и не поняла, что «Огонёк» всегда идёт под фонограмму? И сколько раз его номер переснимали?

— Пять. Но другие по двадцать раз, и…

— Пять, — задумчиво повторила Сашка. — Сволочь.

— Кто?

Нурай совсем растерялась. Сашка могла довольно откровенно высказаться о