– А почему же ты рассказала мне?

– Потому что мне нужно, чтобы ты знала.

Рысь почувствовала гордость.

– Я рада, что ты мне так доверяешь, Джек.

– По правде говоря, я не должна бы. Но я хочу, чтобы ты поняла меня.

– Потому что тебе не все равно, что я подумаю? – спросила она.

Джек покачала головой.

– Потому что я эгоистка. И рассказав тебе, я больше не чувствую себя такой одинокой.

– То есть тебе все равно?

Джек не ответила. Она смотрела в окно блуждающим взглядом.

– Неужели не за что больше бороться? – Рысь почти умоляла, она всей душой надеялась, что у Джек осталось что-то, за что она хотела постоять.

Джек заглянула в глаза Кэссиди. Немыслимая боль поражения.

– Даже если бы я позволила себе иллюзии и допустила бы мысль о том, что она может быть с кем-то настолько сломленным как я, – проговорила Джек, не мигая, медленно и внятно, не прерывая контакта, – это все равно было бы неправильно.

– Потому что она заслуживает лучшего? – Рысь проговорила это почти шепотом, ошеломленная собственным предположением.

Ведь она же не могла иметь в виду меня? А если так? О, Господи. Как бы мне хотелось, чтобы она говорила обо мне.

Такое допущение было словно внезапный удар. Но Кэссиди не паниковала. Она вдруг поняла, почему в ее жизни одной только музыки теперь казалось недостаточно.

Не успела она придумать, что сказать в ответ, Джек поднялась и швырнула на стол салфетку.

– Я заберу тебя завтра в два.

– Прошу. Погоди, не уходи пока! – Борясь с дрожью в коленях, Рысь поднялась из-за стола и повернулась к Джек.

Она была в смятении, все ее мысли были заняты тем, что сказала Джек. Она знала лишь одно: ей ужасно хотелось схватить Джек и прижать к себе. И дать ей понять, что, даже если она поставила на всем крест, был на свете человек, которому не все равно. Но у Кэссиди не было возможности так поступить.

– Лорен, прошу… просто позволь мне уйти, – сказала Джек и, развернувшись на каблуках, направилась к выходу.

Джек стояла перед зеркалом. Она зачесала волосы назад и уложила гелем, и нанесла на нижние веки консилер, купленный накануне. Это было весьма кстати, потому что в последнее время ей не удавалось нормально поспать, и под глазами обозначились темно-лиловые круги. Прошлой ночью Джек не могла заснуть – ее мучили воспоминания о событиях в Иерусалиме. А еще она переживала о том, как Кэссиди отнеслась к ее откровениям. Особенно, к последнему.

Она же, фактически, призналась Кэссиди, что была от нее без ума.

О чем она думала?

Выброси это из головы. Не время. Индус доверял им настолько, что организовал встречу сразу с какой-то большой шишкой цепи торговцев живым товаром. Поэтому Джек очень тщательно выбирала, что надеть. Она остановилась на черных брюках строгого кроя и темно-синей тунике на пуговичках и с отложным воротником – недавние приобретения и славные результаты их с Кэссиди прогулки по магазинам. Джек была довольна своим видом. Профессионально. Со вкусом, элегантно, вызывающе – особенно, если расстегнуть верхние пуговицы, – и при этом достаточно сдержанно. То, что нужно. Сверху Джек накинула черную косуху – ничего более подходящего она с собой не взяла – и заткнула сзади за пояс свой M-1911, который приобрела в Ханое. Она направилась за Кэссиди.

Они жили в соседних номерах небольшого отеля. Скромный «трехзвездник» располагался в нескольких минутах ходьбы от бара, где состоялась их первая встреча с индусом.

Джек постучала.

– Заходи, – отозвалась Кэссиди.

Джек оглядела помещение, как и всегда, когда попадала в новое место. Их номера были практически одинаковыми, если не считать одной пикантной детали – со спинки стула свисал изысканный черный кружевной бюстгалтер.

– Сейчас, сейчас выйду, – пообещала Кэссиди из-за двери ванной. – Как спалось?

В ее голосе звучала искренняя забота. Кэссиди переживала, что Джек всю ночь мучили жуткие воспоминания.

– Могло быть и хуже. А тебе?

– Могло быть и лучше, – ответила Кэссиди, – прости, что разбередила душу.

– Ты не разбередила. И я ни о чем не жалею. Все в порядке.

– Я выгляжу, как задумано по легенде? – спросила Кэссиди, появляясь в дверях ванной. Джек резко втянула воздух и затаила дыхание, увидев ее. Краем сознания она улавливала, что Кэссиди что-то говорила, – скорее потому, что видела шевеление ее губ, – но смысл слов ускользал.

– Надеюсь, твое молчание в данном случае – это хороший знак, – продолжила Кэссиди, – потому что я отказываюсь обнажать еще больше тела.

Еще больше тела – и я забуду, как дышать. Красное платье до середины бедра сидело так, будто было скроено по точным меркам Кэссиди. Оно самым выгодным образом подчеркивало каждую линию безупречной фигуры. Декольте было глубоким и широким одновременно, бесстыдно обнажая и заветную ложбинку, и мягкие выпуклости грудей по обе стороны от нее. Кэссиди медленно повернулась, позволяя оглядеть себя. Сзади вырез тоже спускался низко, идеальная спина в складках алого шелка была обнажена чуть выше аппетитного зада. Когда Кэссиди двигалась, тонкий шелк струился и переливался в неярком свете боковых ламп.

Босоножки, которые Кэссиди выбрала в дополнение ансамбля, были на высоком каблуке. Теперь они с Джек были одного роста. Шпилька позволила подчеркнуть крепкие икры и идеальные бедра.

Наряд был бесподобен, но совсем не он, а макияж и прическа Кэссиди заставили Джек почувствовать, как в груди растаяло, расплавилось ее разбитое сердце.

Светлые волосы Кэссиди были распущены и небрежно откинуты назад, в легком беспорядке, точно она только что вышла из жаркой постели, чуть ли не бездыханная после неистового секса.

Макияж ее был безупречен. Само совершенство. Воплощенные классика и элегантность. Джек с трудом поборола желание поцеловать Кэссиди.

Как, черт подери, можно сосредоточиться на переговорах с торговцами, когда от Кэссиди в таком виде просто невозможно отвести взгляд? Конечно же, она выглядела именно так, как было задумано по легенде. Но Джек отдавала себе отчет в том, что единственная причина, по которой опасные люди, с которыми им предстояло встретиться, готовы были бы держать руки подальше от Кэссиди, – это многообещающее сотрудничество с Джек. Мнимая сделка принесла бы им немалые деньги. Куда больше, чем то, что можно было выручить с продажи этой блондинки. Гораздо больше.

Джек должна была проявить терпение, дабы держать марку и разрулить ситуацию прежде, чем все могло выйти из-под контроля.

Она нехотя отвернулась от Кэссиди, делая вид, что тумбочка возле кровати – самый увлекательный предмет мебели из всех, что ей доводилось лицезреть.