Вот впереди показался силуэт зверя – и явно не воргена. Огромный кабан замер на месте, либо надеясь, что неподвижность поможет укрыться от глаз охотников, либо попросту не в силах решить, что делать дальше.

Внезапно кабан пришел в движение.

Вариан вполголоса выругался: кабан мчался прямо туда, откуда, скорее всего, появится Генн. Каким-то непостижимым образом Вариан спугнул зверя даже издалека. Необычное для его охоты дело… да вдобавок в самое неподходящее для этаких ошибок время!

Однако сдаваться и признавать себя побежденным Вариан не спешил. Шанс перехитрить соперника у него еще оставался. А лук, что еще важнее, давал преимущество в дальности боя, если только вложить в выстрел все свое мастерство без остатка.

Вариан со всех ног бросился за кабаном. Дважды ему едва не представилась возможность для выстрела, но во второй раз кабан повернул в совершенно неожиданном для опытного охотника направлении. Этот маневр привел зверя на ненадежную рыхлую почву, увеличив шансы обоих преследователей настичь беглеца.

Ясное дело, в следующий же миг на глаза показался и ворген… но появился он вовсе не с той тропы, откуда Вариан ожидал Генна. То был один из молодых, темно-бурый самец с отсутствующим кончиком уха. Очевидно, приведенный сюда собственными поисками, он встал на след дичи, не ведая, что та выбрана для себя его господином… и королем Штормграда.

Кабан, петляя из стороны в сторону, взбирался наверх по склону холма. Молодой ворген настигал зверя. Генна пока видно не было, однако стоило полагать, что он может появиться в любую минуту.

Вариан прицелился. Хороший выстрел – очень хороший выстрел – покончит с кабаном прежде, чем молодой ворген успеет его нагнать.

В этот момент кабан развернулся и бросился на воргена. Захваченный врасплох, гилнеасец не смог вовремя убраться с его пути. Ударив клыками и рылом, исполинский кабан отшвырнул преследователя вбок. Ворген с лету врезался в дерево и, оглушенный ударом, обмяк.

Решение зверя предоставило Вариану возможность желанного выстрела. Он вскинул лук… но затем придержал руку. В следующий же миг кабан развернулся и снова бросился наутек.

– Так-то ты, значит, охотишься? – раздался позади насмешливый голос Генна.

Обернувшись, Вариан увидел мчащегося к нему гилнеасского короля. За Генном спешили еще несколько воргенов, включая Эдрика. Повернув морды в сторону бегущего кабана, собравшиеся воргены потянули носами воздух.

– Иногда жертве нужно позволить бежать, – отвечал Вариан.

– Что за нелепость?

Но повелитель Штормграда не пожелал ничего объяснять.

– Продолжим?

Прежде, чем Генн успел ответить, Вариан побежал дальше. Сзади донесся рык соперника и мягкие шаги устремившейся следом стаи. Вмешательство остальных воргенов Вариана ничуть не встревожило. Он знал: эти не станут мешать своему повелителю. Охота по-прежнему оставалась состязанием двух королей.

Двигаясь по кабаньему следу, Вариан восхищался выносливостью и силой зверя и, в некотором роде, даже сочувствовал ему. Он был твердо намерен оказать дичи честь и позаботиться о том, чтобы мертвое тело не пропало зря. Для столь достойного противника это было бы истинным оскорблением.

Кабан мчался к густым зарослям кустов, вполне вероятно, сулившим ему спасение. Разумеется, там и Вариану, и Генну будет труднее преследовать зверя, не замедляя бега: для того, чтоб проламываться сквозь подлесок, кабан был приспособлен намного лучше.

И тут с другой стороны появился новый ворген. Вариан с запозданием признал в нем того – молодого, с отсутствующим кончиком уха.

Кабан угрожающе фыркнул и резко затормозил. Не ожидавший этого молодой ворген приземлился не на спину намеченной добычи, а прямо перед ней.

По-видимому, позабыв о преследователях за спиной, кабан рванулся назад. Еще один ворген, захваченный врасплох, едва успел отскочить вбок, так что острые бивни чудом не пропороли его ногу. Упав на четвереньки, светло-бурый охотник изготовился к новому прыжку.

Из густых зарослей за его спиной появился медведь.

Громадный черный зверь поднялся на задние лапы и заревел, продемонстрировав пасть такой ширины, что в ней свободно поместилась бы человеческая голова, и пожелтевшие острые зубы, вполне способные оторвать эту голову от туловища. Медведь навис над ошарашенным воргеном. Его длинным острым когтям заметно уступали даже когти гилнеасцев.

Причиной тому, что никто не учуял запаха другого хищника, был ветер. Он дул в сторону медведя, а тот – вероятно, из-за потрясающей величины – не испугался присутствия воргенов. Для молодого, горячего гилнеасца это значило, что из охотника он в один миг превратился в дичь.

Повинуясь приказу инстинкта, Вариан немедленно выпустил стрелу. Однако в это время медведь повернулся, и стрела вонзилась ему в плечо.

Полученная рана не столько остановила, сколько разозлила зверя, и даже не отвлекла его от ближайшего из врагов. Оказавшийся слишком нерасторопным, молодой ворген не успел увернуться от тяжелой лапы. Удар сбил гилнеасца с ног, да так, что тот кубарем откатился в сторону – к несчастью, недостаточно далеко от медведя.

Между тем Вариан наложил новую стрелу и спустил тетиву. Второй выстрел тоже попал в цель – на сей раз в верхнюю часть груди. Однако толстая шкура и мощные мускулы уберегли медведя от серьезной раны.

Как только вторая стрела вонзилась в медведя, в схватку внезапно вступил еще один ворген. Прыгнув вперед, он заслонил собой павшего и завыл, вызывая медведя на бой. В ответ огромный зверь зарычал на воргена. Устрашающие клыки лязгнули едва ли не перед носом отважного гилнеасца.

Несмотря на опасность, Генн Седогрив не дрогнул.

За его спиной еще двое подхватили оглушенного охотника и оттащили прочь. Похоже, это разъярило раненого медведя пуще прежнего: зверь потянулся к одинокому защитнику обеими лапами.

Ворген легко перепрыгнул тяжелые лапы, удар каждой из коих мог оказаться смертельным. Воспользовавшись собственной же передней лапой медведя, будто трамплином, волкоподобный охотник прыгнул, целя когтями в горло противника.

Когти полоснули медведя по шее, под самой нижней челюстью. Воргена обдало кровью.

Теперь медведь заревел от боли, однако боль эта также усугубила его невероятную силу. Ворген метнулся назад, но медведь успел зацепить его лапой и навалился на врага.

И тут Вариан принял решение, хотя большинство людей сочли бы его идею безумством. Выйдя на медведя один, он – рано или поздно – прикончил бы зверя выстрелом в горло или в глаз. Однако схватка медведя с воргенами усложняла дело: ведь им он вреда причинять не хотел. Таким образом, лук был бесполезен.

Попросту бросив лук, повелитель Штормграда обнажил кинжал и с воем, достойным воргена, ринулся вперед. Охваченный жаждой крови, медведь – как и надеялся Вариан – не замечал вокруг никого, кроме Генна.