—Ничего не понял, но очень интересно,— пробурчал я себе под нос и, не слушая вопросы напуганного учёного, подошёл ближе и ухватил кристалл двумя руками.

Оправа, напоминающая кубок, оказалась закреплена на кафедре, а сам кристалл, хоть и не без усилий, оказался у меня в руках. Вот теперь точно всё, Башкин на том конце провода уже верещит от ужаса. Правильно, надо было роботов засылать, ну, или придумать, как вытащить отключившегося исследователя наружу. За провода вряд ли получится, хлюпкие они.

—Я в порядке,— голос мой был едва слышен.

Но чувство долга и тут взяло верх, уже шатаясь, как после второй бутылки, я вернулся в комнату с бассейном, где обмакнул ручку авоськи в чёрную жижу, за образец сойдёт. Перед глазами всё плыло, я с трудом соображал, где пол, а где потолок, но тёмный проход всё же разглядел. Последнее, что я увидел перед тем, как выйти обратно в свой мир,— это то, что кристалл оказался вовсе не кристаллом, а подобием чёрного льда, он начал таять у меня в руках, а по рукам стекала всё та же чёрная жидкость. Или другая. А потом я шагнул в темноту, после чего выпал на руки солдатам, стараясь не заляпать их жидкостью.

Башкин тоже об этом подумал, поэтому, как только меня уложили на землю, немедленно подскочил, уже будучи одетым в костюм химзащиты. Находки немедленно перекочевали в ящик из блестящего металла, потом он поднял кристалл, потерявший уже две трети от своего первоначального объёма, и посмотрел его на свет.

—Потрясающе,— сказал он едва слышно под противогазом.— Просто потрясающе.

Я лежал на земле и хватал ртом воздух, тут было прохладно, ветерок охлаждал вспотевшее лицо, я хотел снять капюшон, но руки едва слушались, к тому же сделать это, не испачкавшись чёрной жижей, было невозможно. А потом стало темно.

Очнулся я уже в больнице, в палате горел тусклый свет, а рядом сидела Марина, державшая меня за руку.

—Я тебя больше никуда не пущу,— заявила она.— А если бы ты там в обморок упал? Как бы тебя доставали?

Отчитывала она меня, как нерадивого школьника, что без разрешения залез на крышу.

—Всё было под контролем,— заявил я и попытался встать.

Марина меня остановила и сунула в руки огромную кружку из нержавейки, наполненную всё тем же концентратом, от одного запаха которого меня уже начинало подташнивать.

—Пей,— безапелляционно заявила она,— сейчас ещё витаминов дам, их в нашу аптеку целую тонну завезли. А ещё там этот учёный к тебе рвётся, а я его не пускаю.

—Дмитрий Сергеевич,— сдавленно крикнул Башкин из коридора, а я вовремя перехватил руку Марины, что потянулась к лежавшему на тумбочке нагану.— Я буквально на пару минут.

—Спокойно,— я попытался придать голосу командный тон.— Пусть придёт и расскажет всё. Проходите… не знаю до сих пор, как вас по имени.

—Виктор Аркадьевич,— быстро сказал он, оказываясь внутри палаты и присаживаясь на край кровати.

—Так вот, Виктор Аркадьевич, я требую объяснений. Думаю, что хоть какие-то ответы заслужил.

—Я готов,— не стал спорить он.— Что именно вас интересует?

—Всё, хотя бы вкратце расскажите, что именно я достал, и стоило ли так рисковать из-за этих находок? Думаю, можно это сделать, не раскрывая государственных тайн.

—Собственно, тайны из этого никто не делает,— начал рассказывать Башкин. А я тем временем, чтобы задобрить Марину, которая всё ещё косилась на револьвер, принялся большими глотками хлебать отвар.— Смотрите сами: чаша, которую вы принесли, сама по себе, конечно, не несёт пользы, это именно чаша, а вот сплав, из которого она состоит, содержит тридцать два элемента, свойства сейчас изучают в Академии Наук СССР, то есть, будут изучать, когда её туда привезут. Насколько я понимаю, такая находка уникальна.

—Если её не довезли до Академии Наук, как удалось подсчитать эти элементы?

—Спектральным анализом,— он посмотрел на меня с удивлением.— У нас тут аппаратуры море, масса научных открытий делается прямо здесь, на переднем крае, на стыке двух цивилизаций.

—Цивилизаций?— я усмехнулся.— Что-то мне писаные особо цивилизованными не показались.

Он вдруг стал серьёзным.

—Мы не знаем точно, кто такие эти сектанты, не знаем, какое место они занимали в своём мире, но те редкие находки, что мы делаем, ясно указывают, что там, на той стороне, существовало нечто большее, чем просто степь и дикая орда.

—А вы не пробовали сами во врата шагнуть? В целые, чтобы там оказаться, с той стороны?

—Увы, те врата, что мы знаем, работают только в одну сторону. Если бы было возможно пройти обратно, я первый бы туда пошёл, не взирая ни на какие опасности. Что же до косвенных признаков развитой цивилизации, судите сами: сплав, в состав которого входят редкие металлы, получить не так просто, даже просто перемешать их в плавильной печи трудно, нужна особая центрифуга. Кроме того, масса компонент очень редко встречается в природе, и выделить их из руды невероятно сложно, человеческая наука ещё лет семьдесят назад такого не умела. А ещё эту руду требуется найти, добыть и обогатить. Для всего этого нужна продвинутая наука и техника, которая никак не вяжется с откровенным примитивизмом сектантов.

—Вот кстати, хотел спросить: сектанты перед боем делают уколы какой-то гадостью, для этого у них при себе шприцы. Шприцы ведь наши, местные?

—Совершенно верно, они многое переняли в самом начале, в том числе и кое-что из медицины, к счастью, огнестрельное оружие у них под каким-то запретом, кроме алхимических гранат. Правда, теперь они используют людей с огнестрелом. Добавлю ещё, что большая часть их холодного оружия сделана уже здесь, из нашего железа, притом, чаще всего эти образцы даже не ковали, а просто вытачивали.

—Ясно, а что ещё я нашёл?

—Нож, что был вместе с чашей, устроен попроще, но сплав, опять же, не имеет аналогов в нашем мире, твёрдость очень велика, заточку держит отменно, притом очень лёгкий.

—А чёрная дрянь?

—Вот тут можно только строить догадки, раньше такое уже находили, но там жидкость была испорчена. А в нашем случае имеется целый бассейн, притом, что она в полной кондиции. Сейчас образцы отправлены всё туда же, в Академию Наук, жидкость биологически активна, но, к счастью, совсем не летучая, так что отравление никому из нас не грозило. Что-то, вроде мощного мутагена, который меняет геном живого организма. Вроде бы, им можно управлять, делать мутации направленными, но пока это тайна за семью печатями, я бы её вам открыл, но сам не знаю.

—А кристалл? Тот, что потом растаял?

—Тут всё ещё интереснее, кристалл состоял из той же жидкости, вот только ей каким-то образом придали кристаллическую структуру. Вы ведь его с подставки сняли?

Я кивнул.

—Вот, после этого структура стала разрушаться, а жидкость вернулась к своей первоначальной консистенции. Наша теория: кристалл этот служил защитой от воров, тот, кто попытался бы его спереть, получил бы проблемы со здоровьем.