— В воскресенье, накануне бала, я застал синьорину,когда она тайно ото всех бродила по оранжерее. Она спросила о моем хозяине,Криспине Фоскари, я ответил, что его здесь нет, а она продолжала бродить средирастений, а потом остановилась перед этим цветком и стала расспрашивать меня онем. Я с самого начала понял, что оно не испытывает к ней добрых чувств,поэтому я ничего ей не сказал. А когда вчера вечером вы пришли ко мне, спросилипро цветок и нашли в горшке кинжал, я понял, что все это неспроста, разразименя гром.

— Я думаю, этого не случится, — ответил синьорКорнелио, взирая на свидетеля сквозь лупу. — Скажите, у синьорины Сальвыбыл шанс спрятать в горшке кинжал?

— Вы говорите о женщине и спрашиваете меня о том, былли у нее шанс, — растерялся Лука. — Шанс — лучший друг женщины.

Его ответ был настолько двусмысленным, что синьор Корнелиорешил не акцентировать на нем внимание. Он решил, что достаточно услышал иувидел на сегодняшнем заседании, и остальные судьи, уже проголодавшиеся,согласились с ним. Синьор Альвизе по традиции обратился к семье Грифалькони свопросом, не хотят ли они сказать что-нибудь в защиту обвиняемой, и получил вответ два тяжелых взгляда и храп. Поскольку Йен и Бьянка еще не были официальнообручены, а по закону только родственники могли ходатайствовать о помиловании,на представителей семьи Арборетти никто не обратил внимания. Только Йен, какзаконный жених, мог выступить в ее защиту, но он продемонстрировал свою позициюкак нельзя лучше. То, что за Бьянку не вступились ни бывшие, ни будущиеродственники, не смутило судей, которые привыкли ко всему. Их молчание былогораздо красноречивее любого приговора.

Двадцать минут, которые потребовались судьям для вынесенияприговора, Бьянка провела в зале суда. Она попробовала было предположить, какорудие убийства могли спрятать в горшке, пока цветок находился у Изабеллы, иличто Йен подложил его позже, но ей было трудно выстраивать мысль, да и казалосьэто бессмысленным. Когда судьи огласили приговор, никто не удивился и непротестовал.

— Вы признаетесь виновной в убийстве Изабеллы Беллоккьов соответствии с обвинением. Вам вынесен смертный приговор, который будетисполнен государственной властью в течение двух дней. — Синьор Корнелиоговорил тихо, опасаясь вызвать волну возмущения у публики, не допущенной в залзаседания.

Бьянка обвела взглядом непроницаемые лица судей, затемравнодушные физиономии зрителей.

Ее взгляд только на мгновение задержался на тетке и кузенах,которые смотрели на нее так, словно вместо головы у нее вдруг вырос зеленыйфурункул. Однако стоило ей перевести взгляд на скамью Арборетти, как на душе у неепотеплело: Криспин, Тристан, Майлз, Себастьян — все старались поддержать ее,ободрить, а Франческо и Роберто сплели пальцы рук в знак того, что молятся о ееспасении. Они готовы были пожертвовать всем ради нее, люди, которые не имели кней никакого отношения. Но увы, было уже поздно.

Прежде чем она успела оценить их жест доброй воли, к нейподошли два стражника и взяли ее под локти. Бьянка неуклюже поклонилась скамьеАрборетти, и ее вывели из зала в полузатопленную камеру для смертников. Когдаза ней заперли дверь сырого подземелья, часы на башне площади Сан-Марко пробилидвенадцать. Время, когда можно было доказать свою невиновность, безвозвратноупущено. Ей оставалось жить всего сто шестьдесят восемь часов.

Ничто не могло вернуть Йену душевного равновесия. Для этогопонадобился бы волшебник.

Когда слуга не появился через пять минут после того, как егопозвали, Йен решил, что он занят приготовлениями к ужину. Еще через десятьминут граф предположил, что он отправился по какому-то срочному поручению.Затем он уже не сомневался, что тот серьезно ранен в какой-нибудь уличнойдраке. Только такое извинение мог принять Йен от Джорджо, когда без стукаворвался к нему в комнату. Граф удивился, не обнаружив на кровати смертельнораненного слугу.

Йен притворялся перед самим собой, что все это не имеетотношения к обвинению Бьянки.

Сначала он даже не слушал речь судьи, заведомо зная, какиеулики они выдвинут против Бьянки, но со временем туман в его голове рассеялся икое-что в ходе судебного разбирательства его заинтересовало. Если рисункиБьянки стали уликами в ее деле, значит, не ее сообщник выкрал их. А если так,то откуда он узнал, что тело было в лаборатории? А также то, что Изабеллузакололи кинжалом в грудь? Он знал наверняка, что только три человека — он сам,Джорджо и Бьянка — видели там тело. Он не подавал в суд на Бьянку, и зная, чтоона готова на все, чтобы доказать свою невиновность, все же не могпредположить, что она способна на такое. Оставались две возможности: либоДжорджо обвинил ее, либо убийцей был кто-то другой.

Когда Лука, его слуга, оказался в зале суда, Йен уже несомневался, что за фальшивым обвинением Бьянки стоит именно Джорджо. Или почтине сомневался. Но если так, то он сделал это по наущению только одной женщины,которая и виновна в смерти Изабеллы. Холодная волна ярости нахлынула на Йена,ненависть к человеку, который захотел разлучить их с Бьянкой. Охваченныйэмоциями, он бросился вон из зала суда, торопясь убедиться в своих подозрениях.Ему было наплевать на то, как это выглядит в глазах судей.

Йен был так погружен в свои мысли, что не подумал о том,почему Джорджо решил бежать, не взяв свои пожитки, почему слуга решил обвинитьБьянку, не поставив графа в известность.

Йен собирался уже приказать подать граппу, как вдруг слуга сообщило визите незнакомца.

Он посмотрел на часы. Двадцать минут первого. Невероятно,чтобы приговор уже вынесли, значит, посетитель явился не с тем, чтобыпоздравить его со счастливым избавлением от Бьянки. Выходит, посетитель явилсяпо какому-то другому делу, и хотя Йен не мог припомнить никаких важных дел, онрешил, что будет лучше, если он примет визитера.

— Пригласите его. И принесите граппы, — приказалон, устраиваясь в кресле в ожидании гостя.

Когда на пороге библиотеки показался Анджело, Йен не удосужилсяподняться, чтобы поприветствовать кузена Бьянки.

Анджело с благодарностью принял предложенный бокал граппы исел в кресло. Теперь настала его очередь вносить предложения, и он перешелпрямо к делу, без околичностей.

— Я пришел, чтобы принести наши извинения по поводутого, что мы втянули вас в такое грязное дело, — заявил Анджело с видом,далеким от раскаяния.

— Не вижу причин для извинений. — Йен отставилсвой бокал в сторону. — Я сам принял решение о помолвке.

— Вы правы, д'Аосто, — поклонился Анджело. —Но я считаю, что дурная слава не должна бросить тень на ваше доброе имя.

— Вам ни к чему беспокоиться о моем добром имени. Атакже о тех решениях, которые я принимаю. Уверяю вас, что вы никак не моглиповлиять на мое решение о помолвке.

— Я смею утверждать, д'Аосто, что вызаблуждаетесь, — неловко поежился в кресле Анджело. — Дело в том, чтомы с Бьянкой были помолвлены год назад. Мы выросли вместе, и в такой ситуации,согласитесь, это было вполне естественно. Несколько недель назад мы поссорилисьв постели, после чего она ушла, а через некоторое время заявила, что официальнопомолвлена с вами.