— Меня подбила Лида, — глухо сказал ЛеонидНиколаевич. — А потом, когда она так рано умерла, мне пришлось нести этотгруз в одиночку.

Вот только не нужно впутывать сюда мою покойнуюсестру! — угрожающе сказал Герман. — Она уже не может себя защитить,зато я могу!

— Я вот тоже иногда задавался вопросом, — заметилКостя, повернувшись к Изотову, который так и не сменил позу. — Откуда увас такая коллекция фарфора? Чудесная коллекция, там есть редчайшие вещи.

— Да‑да, — подхватил Сильвестр. —Балерина и дипломат скорее могли бы иметь такую, не правда ли?

— Я не могу поверить, — прошептала Тоня. —Дядя Леня, так я вам чужая? Вы взяли меня к себе только для того, чтобызавладеть чужим богатством? И даже та статуэтка с ангелом… Она принадлежала немоей настоящей маме, а Ларисе Попковой, балерине, так?

— Думаю, что так, — ответил вместо негоСильвестр. — А вот сережки, из‑за которых началась вся эта история,как раз самые что ни на есть ваши. Раньше их носила ваша настоящая мать… Как еезвали, Костя?

— Светлана.

Тоня схватилась обеими руками за сережки, которые на этотраз были у нее в ушах, и заплакала.

— Вы ведь уже догадались, кто такой этот вашпреследователь с родимым пятном на щеке? Он — ваш родной брат Сергей Апаренков.В тот роковой день он отправился на день рождения к приятелю, не поехал напикник и остался жив. Его вырастила подруга вашей матери. Леонид Николаевич,приезжая к сестре на дни рождения и другие семейные праздники, много развстречался с Апаренковыми и видел обоих их детей. Он знал, что у Сергея естьособая примета — родимое пятно на щеке. И когда недавно ему стало известно, чтоза вами по городу следует молодой мужчина с такой приметой, он едва не лишилсярассудка! Помните, он спрашивал: «А говорил ли что‑нибудь этот человек сродимым пятном?» Мнимый дядя испугался разоблачения и решил во что бы то нистало помешать вам с братом встретиться и все выяснить.

— Но почему, почему мой брат не подошел ко мнеоткрыто?! — воскликнула Тоня, по щекам которой катились крупные слезы.

— Поставьте себя на его место. Парень думает, что всяего семья погибла в автокатастрофе. С тех пор прошло много лет. Очень многолет! И вдруг однажды в каком‑то журнале он видит фотографию девушки…

— Вот черт! — сдавленно воскликнула Шура и громковысморкалась. — Это просто невозможно слушать. У меня сейчас сердце лопнетот избытка чувств. Так я, выходит, чуть не зашибла твоего брата? Не забытьотдать ему рубашку… Как же это я так прокололась — отобрала у сироты…

— Однажды, — снова начал Сильвестр, не обращая наШуру никакого внимания, — Сергей увидел в журнале фотографию девушки, какдве капли воды похожей на его мать. Мало того, на ней были сережки, при видекоторых, я думаю, его сердце сжалось. Помните ту распечатку, которую вы выудилииз его кармана?

— Как не помнить? — проворчала Шура. — Этараспечатка уже легла позором на мою голову.

— Сергей увеличил фотографию, чтобы сережка была хорошовидна. Узнал в редакции одного из журналов ваш адрес и захотел сначалаубедиться, что все это ему не привиделось.

Подкупил кого‑нибудь из журналистов, — сновавстряла Шура. — В редакциях адреса женщин с обложек просто так не дают.

— Я поговорил с ним, — признался Сильвестр. —Он симпатичный парень. И, кстати, очень похож на вас, Тоня.

— Соня, — сквозь слезы поправила она. — Вы жесами сказали, что меня зовут Соня. Я хочу быть собой, а не кем‑то другим.

— Ваш брат, конечно, не мог знать, что момент дляслежки он выбрал очень и очень неудачный.

Майя, которая украдкой смахнула со щек пару слезинок, такувлеклась этим драматичным повествованием, что совершенно перестала себяконтролировать и от чистого сердца воскликнула:

— Так что же, никакого бананового убийцы, получается,не было?! Фофанов поскользнулся на банановой шкурке, слесарь случайно свалилсяв яму, а Роман Потапов повесился? Но это ведь абсурд! Я сама видела все этисвязки бананов… И книжка в сумке слесаря… Сильвестр, что вы молчите?!

— Я не молчу, я жду, пока вы откроете дверь и впуститестаршего лейтенанта Половцева.

— Вот черт! — подскочила Майя и бросилась вкоридор.

— А разве кто‑то звонил в дверь? — удивленноспросила Шура.

— Никто и не звонил, — почему‑то шепотомответил Герман. — Полагаю, старший лейтенант караулил снаружи. Чтобыпреступник не сбежал.

От Половцева, как водится, попахивало спиртным. Переступивпорог квартиры, он покачнулся и был вынужден схватиться рукой за косяк.

— Вы опять пили? — шепотом возмутилась Майя.

— А почему, по‑вашему, я все еще хожу в старшихлейтенантах? — спросил он, дохнув на нее какой‑то дрянью. Потомвыпрямился и воскликнул: — Майя Долинина, вы меня достали! Сильвестр, конечно,тоже. Но особенно вы. Я жалею, что с вами познакомился. Вы заноза взад…

— А вот и старший лейтенант, — не дала емудоговорить Майя, буквально втолкнув его в комнату. — Вы все его знаете.

— Салют! — Стас немедленно уселся на ее стул,ничуть не заботясь, что оставил девушку стоять. — Можете продолжать, я вамни чуточки не помешаю. Чем вы тут занимались?

— Мы, тут? — вежливо переспросил Сильвестр. —Мы тут изобличали преступника.

— Ну и как все прошло? — Стас икнул. —Пардон.

— Только приступаем к основной части. Так что вы какраз вовремя. Я думаю, отношения с Леонидом Николаевичем вы, Соня, выяснитепозже. А сейчас позвольте мне вернуться к тому, с чего начинались наши с вамиотношения — к убийству Андрея Фофанова.

— Так все‑таки убийство! — воскликнулаазартная Шура и поудобнее устроилась на своем стуле. — И вы прямо вот таквот нам сейчас выложите, кто убийца?

— Разумеется. Прошу простить, что не сделал этогосразу. Но тогда получилась бы неразбериха, а нам нужно было обязательноразобраться с историей про брата и сестру.

Сильвестр повернулся к Косте и торжественно сказал:

— Константин Чихачев. Я обвиняю вас в трех убийствах,которые вы совершили из корыстных побуждений. Ваша цель теперь совершенно яснаи понятна — завладеть фарфоровой статуэткой мастера Зарудного, которая имеетдля вас особое значение.

После второго шока, который испытали все присутствующие,стало ясно, что Сильвестр на верном пути. Лицо Кости неожиданно и резкоизменилось — оно стало таким злым и неприятным, что хотелось немедленно что‑тосказать или сделать, только чтобы стереть эту отталкивающую гримасу.

— Убийца?! Костя? — пискнула Тоня‑Соня. —Да это ерунда какая‑то… Если ему нужен был этот ангел, он сто раз мог егоукрасть…