зло и даже не убивать мятежников. Мы идём работать. Выполним свою задачу и сразу отступим в пункт постоянной дислокации. Это понятно?

Армейская формулировка в устах моего насквозь штатского куратора удивила настолько, что я совершенно машинально ответил:

— Так точно!

Альберт Павлович улыбнулся и вновь постучал меня пальцем по груди.

— И чтоб никакой самодеятельности! Никакого: «убьём их всех» или «пепел кого-то там стучит в моё сердце»! И барышню ту выкинь из головы!

— Да выкинул уже! — пробурчал я раздражённо. — Чего вы заладили-то?

— Того и заладил! — отрезал Альберт Павлович и повернулся к показавшемуся на крыльце чёрного хода Ивану. — Ну что там?

Тот спустился к нам и сказал:

— Ждём подкрепление, — после с интересом посмотрел на меня и полюбопытствовал: — А что за барышня? Пете кто-то разбил сердце?

— Наоборот, — с тихим смешком ответил Альберт Павлович и обратился ко мне: — Смотри и учись, Петя, как нужно тему разговора менять!

Иван Богомол покачал головой.

— Наговариваете вы на меня, Альберт Павлович! Без всяких задних мыслей интересуюсь. И вот если это не моё дело, тогда переводите разговор на другую тему уже вы…

— Научил на свою голову! — фыркнул куратор и выжидающе посмотрел на меня. — Ну и что скажешь, Петя? Его это дело или не его? Ты смотри, моё мнение — всё же не истина в последней инстанции. Может, зря я на тебя напустился?

Я страдальчески вздохнул.

— Давайте теперь консилиум устроим!

— А давайте! — потёр ладонями Иван. — Что там у тебя, Петя, с барышней?

Пришлось ещё и ему о стычке с диверсантами рассказывать. Заодно и мнением куратора на сей счёт поделился.

Иван даже руками развёл.

— Ну, Альберт Павлович! Ну в самом деле — какая ещё греховность? Сами посудите: если бы Петя ощущал гнёт заповеди «не убий», это бы изводило его на протяжении без малого двух лет! А он не столь толстокож, чтобы через защитные барьеры психики пробился лишь этот укол! Ясно же, что дело совсем в другом!

Альберт Павлович прищурился.

— И в чём же?

— Ваше акцентирование религиозных мотивов личностного кризиса представляется мне в высшей степени надуманным! — отрезал Иван. — Здесь мы должны углубиться в область архетипов! Стремление к доминирующему положению заставляет нас подсознательно полагать других особей мужского пола соперниками, а представительниц женского — кандидатками для спаривания. И не просто спаривания, но с целью продолжения рода. То есть, врагов надо убить, а их женщин захватить и обрюхатить. Именно поэтому прежде и не возникало столь сильного отклика, тут же случилась совершенно бесполезная трата материала…

— Тьфу на тебя! — в сердцах ругнулся я.

А вот Альберт Павлович несколько раз кивнул.

— Да, возможно. Но всё же ты копнул слишком глубоко. Полагаю, в нашем случае стоит рассмотреть культурный код традиционного патриархального общества, который культивирует представление о слабости женского пола и необходимости защищать всех его представительниц, а не только близких тебе особей репродуктивного возраста.

Иван принял подачу и без промедления выдал новую версию:

— А ещё не стоит недооценивать влияния беллетристики, а именно книг о доблестных рыцарях, благородных пиратах и прекрасных возлюбленных оных вымышленных персонажей. Романтичная натура нашего юного друга просто не выдержала столкновения с неприглядной реальностью!

Я задумался, не двинуть ли ему в морду, но подтрунивал надо мной Иван беззлобно, да и маета самую малость отпустила — как начал обмозговывать услышанное, так невольно и отвлёкся от паскудных воспоминаний.

— И какой будет вердикт? — спросил Альберт Павлович.

Иван пошарил по карманам и протянул мне шоколадную конфету.

— Да вы сговорились! — проворчал я, принимая угощение.

Альберт Павлович покачал головой.

— Сладкое способствует снятию стресса и обретению душевного равновесия! — заявил он. — А ещё оному помогают медитативные практики, так что давай — приводи себя в порядок. Ваня, на минуту…

Они отошли в сторонку и заговорили о чём-то вполголоса, я прислушиваться к их беседе не стал и погрузился в поверхностный транс. В чём Альберт Павлович абсолютно прав, так это в том, что нужно собраться и обрести хотя бы подобие внутреннего равновесия. Явно ведь нечто серьёзное затевается, раз уж он решил непосредственное участие в операции принять!

Выдвинулись на позицию мы в итоге только после двух совещаний. Уж не знаю, чему было посвящено первое, а на втором речь определённо шла о предстоящем прорыве обороны монархистов — неспроста же в нём принял участие командир прибывшего к нам поздним вечером подкрепления.

К двум автобусам, на которых привезли взвод бойцов в одинаковых прыжковых костюмах без знаков различия, подогнали ещё один — пустой, в него-то мы и погрузились. Мы — это не только я, Иван и Альберт Павлович, но ещё и разные важные господа в штатском и начальствующий состав военизированной охраны. Все обер-офицеры как на подбор были операторами и походили отнюдь не на кабинетных работников, а на видавших виды практиков. Наверняка не просто военную кафедру закончили, а ещё и в ОНКОР послужить успели. Такое сразу чувствуется.

На сопровождение нашей автоколонны выдвинулись оба колёсных танка и броневик из личного резерва Баюна, и поначалу я решил, будто закинут нас непосредственно на линию боевого соприкосновения, но нет — когда после не столь уж и продолжительного петляния по узеньким улочкам исторического центра города мы на полной скорости пересекли широченный Дворцовый проспект и укрылись от возможного обстрела за зданием «Пассажа», до позиций монархистов оставалось никак не меньше километра. И нельзя сказать, будто там шла такая уж активная перестрелка — артиллерийская канонада доносилась исключительно с северо-восточного направления, а здесь разве что винтовки изредка похлопывали, даже пулемёты пока что молчали.

Усыпляют внимание противника демонстративным бездействием?

Но гадать о мотивах командования было некогда, в загнанных в глухой двор автобусах нас держать не стали и сразу направили к служебному входу магазина. Бойцы в прыжковых комбинезонах оказались навьючены почище верблюдов, помимо личного оружия они волокли на себе ранцы и неподъёмные на вид вещмешки. Банальных трёхлинеек ни у кого при себе не оказалось — одни только автоматы и пистолеты-пулемёты; я резонно заподозрил, что подкрепление нам пришло от особого дивизиона ОНКОР. С учётом нескольких ручных пулемётов и двух расчётов противотанковых ружей огневой мощью они обладали весьма и весьма немалой, ещё и все до одного были операторами.

И это при том, что самые боеспособные подразделения до сегодняшнего дня направлялись исключительно на