— Вы так не любите ваших подданных? — негромко спросила я, глядя на него без всякой иронии.

— Я говорю не о подданных, а лишь о той своре, что живет в моем дворце. Но я должен их терпеть и покровительствовать. А как иначе? Древние рода…

Вот тут я остановилась и взглянула на государя исподлобья. Теперь обиделась я.

— Ну, знаете, — сердито произнесла я и первой ступила на лестницу, уже ведущую в наше с ним крыло. Однако тут же остановилась и застыла с непроницаемым выражением на лице. — Прошу простить, Ваше Величество, я позволила себе забыться и опять ушла вперед вас.

Он недоуменно изломил бровь:

— Что произошло, ваша милость?

— Мой род не настолько древний, чтобы я смела задирать нос, — ответила я ровно. — Лицемеры, чей род, должно быть, идет от сотворения мира, имеют большую ценность, раз уж ими вы не разбрасываетесь.

Государь нахмурился, осознавая, о чем я говорю. Наконец закатил глаза и, сжав мой локоть, мягко подтолкнул вперед. Мы опять поднимались в молчании. Он шел, плотно поджав губы, я старалась выглядеть спокойной и равнодушной. Его Величество проводил меня до моих покоев. Я присела в реверансе.

— Благодарю за прогулку, Ваше Величество, и за ваше высочайшее внимание. Позволено ли мне переодеться?

— Идите, — отмахнулся он с раздражением. Но стоило мне войти к себе и чуть прикрыть дверь, как ее выдернули из моей руки, и король шагнул следом.

Он откинул свою шапку и чувствительно сжал мне плечи. Шубка, которую я уже начала снимать, сама упала на пол. Я невольно скосила на нее взгляд, и меня тряхнули:

— Ты совсем не желаешь понимать меня?! — горячась, воскликнул монарх. — Тебе совсем не приходило в голову, что я чувствовал? Меня в жизни никто так не ранил! Ты отвергла меня дважды! Дважды!!! И оба раза я был раскрыт и беззащитен, а ты вырвала из моей груди сердце, а после растоптала его. Я был зол, я был так зол, Шанни! Ты права, я пытался быть беспристрастным, я не хотел объединять воедино мое отношение к тебе и службу твоего рода. Да, он древний и служил государям Камерата, когда мой род не мог мечтать о троне. Проклятье! Мой предок подчинялся твоему в одной из военных кампаний, довольна?! Да, я признаю все заслуги рода Доло и его ветвей перед королевством. Признаю, что вы, хоть и склонны к интригам, но честно исполняли свой долг и приносили пользу многие поколения. И я не должен был отказываться от вас, но… Проклятье, Шанни, я устал смотреть на графа и думать, что это он привел тебя. Что это он воткнул клинок мне в грудь. Ты права, я отомстил, наказал за твой отказ, за ваш обман…

— Обман?

— Обман, — резко кивнул государь. — Я изначально понимал, что тебя не просто так пустили не по той дороге, и что ты знала, что делаешь. Еще на твоем представлении. Тогда я подыграл и ушел с легким сердцем и мимолетным воспоминанием о забавной малышке. Но потом тебя привели во дворец. И пусть ты произвела на меня впечатление, но я не собирался менять фаворитки. Серпина во всем устраивала меня. Она принимала условия существования рядом со мной, и тем была удобна. И даже когда понял, что увлекся, я еще думал, что ничего серьезного быть не может. — Король медленно выдохнул, переводя дыхание. Он отпустил меня, скинул на пол свое пальто, затем потер лоб кончиками подрагивающих пальцев и шумно выдохнул во второй раз. А когда заговорил, голос его прозвучал хрипло, но уже спокойней: — Мне не стоило подпускать тебя к себе еще в самом начале, не надо было подыгрывать. Но я сделал эту ошибку и был сражен. Мне предстала девушка не только миленькая, но незаурядная, совершенно безумная в своих выходках, идеях и мечтах, где, как оказалось, мне и места-то не было. В ней ничего не было из того, к чему я привык. И эта внутренняя сила, упрямство, нежелание покориться… А если она и покоряется, то я начинаю чувствовать себя… грубым животным, право слово. И когда вроде бы справедливо отчитываю, потом думаю, что был слишком груб, что обидел несправедливо. А ты… — И он вновь сжал мои плечи и тряхнул: — Ты даже на примирение никогда не идешь первой, будто считаешь себя правой во всем! Это невыносимо! Это так злит, но порой мне кажется, будто на меня надели намордник, потому что я боюсь показать свою злость в полной мере. Уф, — выдохнул он в третий раз и опять отошел. Его Величество отвернулся и заложил руки за голову, явно справляясь с эмоциями. — Надеюсь, теперь вы услышали ответы на все свои вопросы, баронесса? По крайней мере, в том, что касается вашего рода. И про обман я сказал не случайно. Как еще расценить отказ после того, как я знал в точности, что девушка заведомо обещана мне? Заманили грезой, оплели надеждами, а после уничтожили их, показав истинные намерения. И ваш дядя был к этому причастен. Это… это почти предательство.

— Он не знал моих помыслов, — ответила я. — Да и никто не направлял вам навстречу, это было только мое решение. И из того, что я подстроила нашу первую встречу, дядюшка сделал вывод, что я сама стремлюсь к вам в фаворитки. А так как положение наше начало ослабевать, его сиятельство подумал, что раз уж я сама этого хочу, то и роду будет польза. Про мои настоящие устремления он узнал после отравления Аметиста. Но он ведь глава моего рода, а не сводня, как ваша тетушка, и потому принял желание девицы из подчиненной ему ветви. — Я подошла к королю и опустила руку ему на плечо. Он едва заметно вздрогнул, а после опустил руки и полуобернулся: — Простите, государь…

— Ивер или Ив, — усмехнулся Его Величество. — Вы можете обращаться ко мне по имени, когда мы наедине. Мне нравится, когда вы произносите мое имя. Это тоже… успокаивает.

Я кивнула, но исполнять просьбу и не думала. Это тоже было шагом к тому сближению, которого я хотела избежать. Не сейчас, когда в нем еще живы чувства. Может потом, если между нами установятся доверительные, по-настоящему дружеские отношения, но не сейчас. И потому продолжила, так больше никак и не назвав его:

— Простите, что обманула ваши ожидания. Простите, что продолжаю держаться своего решения и мнения, что роль фаворитки не для меня. — Монарх стремительно обернулся, и я поспешила продолжить: — Поймите же, вы близки мне и… приятны. Даже больше… И наши беседы, я скучаю по ним. По переписке, по прогулкам. Мне не хватает той открытости душ, которая была меж нами, но я не хочу стать той, к кому охладеют, когда появится кто-то лучше… или просто другая. Ведь однажды вам захочется нового, как это уже бывало. Терпеть неверность, как графиня Хальт, я не готова. И лучше уж пережить боль сейчас, чем тогда, когда что-то изменить уже будет невозможно. Я не хочу, чтобы от меня избавлялись, вручив кому-то в жены, или же терзали видом новой страсти…

— Этого не будет…

Я отрицательно покачала головой и отступила на шаг.

— Не стоит говорить о вечности, она для Богов, государь.

Монарх, глядя на меня, покусал губы, а после вдруг расслабился и даже улыбнулся:

— Хорошо, остановим всё это. Нам обоим надо отдохнуть и успокоиться. Сегодня я приглашаю вас отужинать со мной. Отказ я не приму. Да и нет смысла отказываться, я не собираюсь опять уговаривать вас или соблазнять. У нас осталась неоконченной другая беседа, о возвращении Ришема. Нам все-таки стоит объясниться до конца. И мы это сделаем без нервов и беготни. Согласны?