В тепле тесного кабинета, с чашкой горячего напитка в руках, Шеин ощущал вселенскую благодать, какая порой снисходит на набожных людей в церкви.

– А, ты здесь! – порывисто входя, отметил Дамир. – Сушки все не слопай, они не для тебя одного здесь лежат!

– Да ладно, ладно, – проворчал Антон, умявший уже штук пять. – Сушек для друга пожалел!

– Так ты же их не покупаешь! – возмутился Ахметов. – Я покупаю, Гурьевна покупает, даже Шурик покупает, хотя у него самая маленькая зарплата…

– В следующий раз куплю вам всем торт! – перебил Шеин, беря очередную сушку и нарочито громко хрустя ею. – Килограмма на три!

– Ага, дождешься от тебя! Новости по делу есть?

– Смотря какие.

– Удалось установить местоположение детей или Уразаевой?

– Нет, но я закинул удочки во все водоемы и жду результатов. Судя по словам соседей и коллег, в последний раз они общались с Уразаевой за день-два до ее предполагаемого отъезда. С тех пор ее как корова языком слизала!

– Может, она за границу укатила? С ее-то бабками!

– Погодь, с какими такими бабками?

– Ой, ты же еще не знаешь: наша Марго Уразаева – весьма состоятельная дама!

– Да ну?

– На нее оформлено четыре квартиры, одна в Питере, две в Кронштадте и еще одна – в Выборге. Что занимательно, она их не сдает, они стоят пустые, но квартплата платится регулярно.

– А какая зарплата у работника органов опеки? – поинтересовался Антон.

– Я «пробил» через налоговую: двадцать одна тысяча плюс квартальные премии не выше пяти-семи.

– Ну, может, она экономная? Не ест, не пьет…

– А только песни поет да квартиры оплачивает? – ухмыльнулся Дамир. – Между прочим, кроме квартир, у нее есть машина.

– Эка невидаль!

– «БээМВэ эМ пять» семнадцатого года?

– А-а… Ну, тогда да, – пробормотал Антон, живо рисуя себе картинку дорогущей модели, какую вряд ли может позволить себе работник социальной сферы, да и вообще государственный служащий. Конечно, не «Астон Мартин» или «Ламборгини», и все же… – Откуда же такое богатство?

– Бог знает!

– Видать, он и послал? Что же, коллеги Уразаевой не удивлялись?

– Думаю, они были не в курсе. О ее дополнительной недвижимости никто не знал. До работы она добиралась пешком – там ходу два квартала. Соседи ни разу не видели машину – видать, по большей части она стояла в гараже.

– Зачем приобретать дорогое транспортное средство и не ездить на нем?

– А чтоб было! Или она готовилась круто изменить жизнь.

– Свалить за бугор?

– Как вариант. Может, она уже это сделала?

– Я проверял: Уразаева не покидала пределов страны.

– Поддельный паспорт? – предположил Дамир. – Для человека с деньгами нет ничего невозможного! До ее счетов я добраться не смог – сам знаешь, как тяжело договориться с банками. Но я доберусь, рано или поздно!

– А машина на месте?

– Нет.

– Значит, уехала на ней, только вот куда… Я сейчас жду ордер на обыск в квартире, где проживала Уразаева. Если она готовилась к отъезду, нужно будет расширять зону поиска: может статься, расправившись с Ямщиковой и боясь, что ее уловки не сработают, решила свалить от греха подальше! Что касается ее местонахождения, дела обстоят следующим образом. Я заказал билинг ее телефона – уже несколько дней по нему не говорили.

– Тоже мне проблема! – фыркнул Дамир. – Если Уразаева опасалась слежки, она могла выкинуть симку и купить «серую», не предъявляя паспорт!

– Верно. Зато с банковскими картами мне больше повезло: удалось выяснить, в каких банкоматах наша беглая «опекунша» снимала бабки.

– И что, много снимала?

– В четырех разных местах – около полумиллиона!

– А в последний раз когда?

– Примерно сутки назад.

– Что ж, подождем ордер, – вздохнул Дамир. – Меня больше волнуют ребятишки пропавшие: неужели нет никаких зацепок?

– Боюсь, кроме Уразаевой и еще, может быть, того мужика из районной администрации, других концов у нас пока нет. Не могу же я бегать по городу с фотками детей и спрашивать прохожих, не видали ли они их!

– Не можешь… Почему Гурьевна не позволила нам заняться Говорковым?

– У нас же на него ничегошеньки нет, помнишь? Вот поймаем Уразаеву, тогда… А пока, как говорится, сын полка!

* * *

Мономах, как мог, откладывал этот момент, но тянуть дальше не имело смысла: рано или поздно все равно придется поговорить с Камориным.

В ожидании завпластической хирургией он стоял в просторном фойе, наблюдая за тем, как жирные, блестящие в лучах умелой искусственной подсветки рыбы величаво двигаются от одного борта гигантского аквариума к другому. На задней стенке было зеркало, отчего казалось, что рыб в аквариуме в два раза больше, чем на самом деле. Он был таким большим, что в нем уместились не только синие, красные, зеленые водоросли и кораллы, но и обломки корабля, а также несколько арок и искусственных скал, в которых резвились более мелкие, но тоже ослепительно красивые рыбешки.

– Впечатляет, не правда ли? – услышал Мономах знакомый голос и обернулся.

На лице Каморина цвела самодовольная улыбка: он получал удовольствие от того, что кто-то восхищается его рыбами.

– Не то слово, – согласился Мономах. – Где ты только их добыл – что-то я не встречал в магазинах такого разнообразия!

– И не встретишь! – ухмыльнулся Каморин. – Мне их доставили из Южной Америки.

– Каким образом?

– Морем, разумеется! Я заказывал по каталогу. Рыбы, видишь ли, моя страсть: люблю смотреть на них, это успокаивает – как будто йогой занимаешься!

– Охотно верю… Слушай, я пришел извиниться за свои подозрения.

– Значит, импланты ни при чем? – выдохнул Каморин, и его круглая, сытая, добродушная физиономия отразила всю степень облегчения, которое он испытал.

– Абсолютно ни при чем, – кивнул Мономах.

– Господи, а я уже представлял себе судебный процесс: хоть мы и не производим эти импланты, но больницу и, в частности мое отделение, все равно привлекли бы в качестве соответчиков – я консультировался с юристами… Но ты что-то не рад, по-моему?

– То, что импланты чисты, не меняет того факта, что заболел твой ординатор: где-то же он должен был подхватить мелиоидоз!

– Но почему именно здесь? – немного раздраженно пожал плечами завпластической хирургией. – Разве не мог он заразиться в другом месте? А потом заразил пациенток! Ты говорил с ним?

– Он в тяжелом состоянии, хотя мне звонили из «десятки»: диагноз подтвердился.