Женщины в Тзанеене в течение дня должны были выполнять разнообразную работу. Они готовили завтрак, готовили ланч, готовили обед, стирали и убирали дом. Мужчины круглый год работали в городе, чтобы содержать семью, так что здесь они были более или менее в отпуске. Они отдыхали, а женщины их обслуживали. Они могли зарезать козу или сделать что-то подобное – те мужские дела, которые должны были быть сделаны. Но потом они шли в район, предназначенный только для мужчин, общались и пили, пока женщины готовили и занимались уборкой.

Но моя мама тоже круглый год работала в городе, и Патрисия Ной не собиралась оставаться на чьей-то кухне. Она была вольной птицей. Она настаивала на том, чтобы прогуляться в поселок, пойти туда, где отдыхают мужчины, и разговаривать с мужчинами на равных.

Саму традицию, что женщины кланяются мужчинам, мама нашла абсурдной. Но она не отказывалась это делать. Она делала это утрированно. Она превращала это в насмешку. Другие женщины кланялись мужчинам с вежливым небольшим приседанием. Мама падала ниц и съеживалась, стелилась в пыли, словно молилась какому-то божеству, и оставалась в такой позе долго, на самом деле долго, достаточно долго для того, чтобы любой почувствовал себя неудобно.

Такой была мама. Не бороться с системой, а насмехаться над системой.

Для Абеля это выглядело так, будто жена его не уважает. Все другие мужчины женились на покорных девушках из деревни, и тут приезжает он, со своей современной женщиной, более того, женщиной-коса. А эта культура известна тем, что ее женщины особенно крикливы и распутны. Так что они все время ссорились и ругались, и после той первой поездки мама отказывалась ехать туда снова.

Вплоть до того момента я всю свою жизнь жил в мире, где главенствовали женщины. Но после свадьбы мамы и Абеля, и особенно после рождения Эндрю, я видел, как он пытается самоутвердиться и навязать свои идеи о том, какой, по его мнению, должна быть семья. Почти сразу выяснилось одно: в его представления о семье я не входил. Я был напоминанием о том, что до него у мамы была другая жизнь. Я даже не был одного цвета с ней. Его семьей были он, мама и новый ребенок. Моей семьей были мама и я. И я действительно ценил в нем это. Иногда у нас были дружеские отношения, иногда нет, но он никогда не притворялся, что наши отношения были чем-то другим, чем они были на самом деле. Мы обменивались шутками и вместе смеялись. Мы вместе смотрели телевизор. Он время от времени давал мне карманные деньги, когда мама говорила, что с меня хватит. Но он никогда не дарил мне подарок на день рождения или Рождество. Он никогда не дарил мне отцовскую любовь. Я никогда не был его сыном.

Присутствие Абеля в доме принесло с собой новые правила. Одно из первых, что он сделал, – выкинул из дома Фуфи и Пантеру.

– Никаких собак в доме.

– Но у нас собаки всегда были в доме.

– Больше такого не будет. В африканских домах собаки спят на улице. В доме спят люди.

Убрав собак во двор, Абель словно говорил: «У нас здесь все будет так, как оно должно быть». Когда они только встречались, мама все еще была вольной птицей, делала, что хотела, ходила, куда хотела. Постепенно ее окоротили. Я чувствовал, что он пытался ограничить нашу независимость. Он даже расстраивался из-за церкви.

– Вы не можете быть в церкви целый день, – говорил он. – Моя жена уходит на целый день, и что скажут люди? «Почему его жена шляется? Где она? Кто уходит в церковь на целый день?» Нет, нет, нет. Это вызовет неуважение ко мне.

Он пытался помешать ей проводить так много времени в церкви, и одним из самых эффективных методов, которые он использовал, было прекратить чинить мамину машину. Он был механиком. Ее автомобиль постоянно ломался. Это был способ ограничить нашу свободу. Машина ломалась, и Абель специально не прикасался к ней.

Мама не могла позволить себе другой автомобиль, и она не могла починить машину где-нибудь еще. Ты замужем за механиком, и ты собираешься отдать свой автомобиль в ремонт другому механику? Это хуже, чем измена.

Так что Абель стал нашим единственным транспортом, и он мог отказаться везти нас в те или иные места. Мама, всегда непокорная, пользовалась микроавтобусами, чтобы добраться до церкви.

Потеря автомобиля также означала потерю доступа к моему папе. Нам приходилось просить Абеля, чтобы он отвез нас в город, а ему не нравилось то, зачем мы туда едем. Это оскорбляло его мужское достоинство.

– Нам надо поехать в Йовилл.

– Зачем вы собираетесь в Йовилл?

– Навестить отца Тревора.

– Что? Нет, нет. Как я могу взять свою жену и ее ребенка и отвезти вас туда? Вы оскорбляете меня. Что я должен сказать своим друзьям? Что я должен сказать своей семье? Моя жена в доме другого мужчины? Мужчины, который сделал ей этого ребенка? Нет, нет, нет.

Я виделся с отцом все реже и реже. Вскоре он переехал.

Абель хотел традиционный брак с традиционной женой. Долгое время я удивлялся, почему он вообще женился на такой женщине, как моя мама, ведь она была во всех смыслах полной противоположностью его представлениям. Если ему нужна была женщина, которая кланялась бы ему, так в Тзанеене было полно таких девушек, которых растили единственно с этой целью.

Моя мама всегда объясняла это так: традиционный мужчина хочет покорную женщину, но он никогда не полюбит покорную женщину. Его привлекают независимые женщины. «Он похож на коллекционера экзотических птиц, – говорила она. – Он хочет только ту женщину, которая свободна, потому что его мечта – посадить ее в клетку».

Когда мы впервые встретили Абеля, он курил много травки. Он еще и пил, но в основном употреблял травку. Оглядываясь назад, я почти скучаю по тем марихуановым дням, потому что травка успокаивала его. Он курил, успокаивался, смотрел телевизор и засыпал. Мне кажется, подсознательно он понимал, что это было нужно ему, чтобы держать в узде свой гнев.

После того как они поженились, курить травку он бросил. Мама заставила его по религиозным причинам: «тело – храм» и так далее. Но никто из нас не предвидел того, что, бросив курить травку, он просто заменит это алкоголем. Абель начал пить все больше и больше. Он никогда не приходил с работы домой трезвым. В обычный день он выпивал шесть банок пива после работы. По вечерам в будни он был пьяным. Иногда по пятницам и субботам он просто не приходил домой.