Мы ушли из участка. Мама взяла меня и Эндрю, и мы отправились немного пожить у бабушки в Соуэто. Несколько недель спустя Абель приехал и извинился. Абель всегда был искренним и неподдельным в своих извинениях: он этого не хотел. Он знает, что был неправ. Он никогда так больше не сделает.

Бабушка убедила маму, что она должна дать Абелю второй шанс. Ее довод был прост: «Все мужчины делают это». Мой дедушка, Темперанс, бил ее. Уход от Абеля не гарантировал, что это больше не повторится, и Абель, по крайней мере, был готов извиниться. Так что мама решила дать ему еще один шанс. Мы вместе вернулись в Иден-Парк и несколько лет, да, лет, Абель не тронул ее ни пальцем. Или меня. Все вернулось на круги своя.

…

Абель был замечательным механиком, возможно, одним из лучших в округе в то время. Он учился в техническом колледже и закончил его лучшим из выпуска. Ему предлагали работать в «BMW» и «Mercedes». Его бизнес процветал благодаря рекомендациям. Люди со всего города пригоняли ему на ремонт свои машины, потому что он мог творить с ними чудеса. Мама действительно верила в него. Она думала, что поможет ему подняться, поможет с пользой использовать свой потенциал не только как механика, но и как владельца собственного автосервиса.

Мама была настолько своенравной и независимой, что оставалась женщиной, которая вносит свой вклад. Она вносила, вносила и вносила. Таков был ее характер. Она отказывалась прислуживать Абелю дома, но хотела, чтобы он преуспел как мужчина. Если бы она могла сделать их брак настоящим равным браком, то полностью влилась бы в него – так же, как она полностью отдавалась своим детям.

В какой-то момент хозяин Абеля решил продать «Mighty Mechanics» и уйти на пенсию. У мамы были некоторые сбережения, и она помогла Абелю купить этот автосервис. Они перенесли автосервис из Йовилла в промышленный район под названием Уинберг, сразу к западу от Александры, и «Mighty Mechanics» стал новым семейным бизнесом.

Когда ты впервые начинаешь заниматься бизнесом, существует столько вещей, о которых тебе никто не расскажет. Это особенно верно в том случае, если вы – два молодых черных, секретарь и механик, выходцы из тех времен, когда черным вообще не дозволялось владеть собственным бизнесом. Одна из вещей, о которых вам никто не скажет, заключается в том, что, когда вы покупаете дело, вы покупаете его со всеми долгами. После того как мама и Абель разобрались в бухгалтерских книгах «Mighty Mechanics» и полностью осознали, что они купили, они увидели, какие большие проблемы уже были у компании.

Постепенно автосервис завладел нашими жизнями. Я уходил из школы и шел пять километров пешком от «Мэривейла» до автосервиса. Я часами сидел и пытался сделать уроки среди станков и окружающих меня ремонтных работ. Абель неизбежно задерживался с ремонтом какого-нибудь автомобиля, а так как возил нас он, нам приходилось ждать, пока он закончит, а потом уже отправляться домой. Это начиналось как: «Мы закончим поздно. Иди, поспи в машине, мы скажем тебе, когда соберемся отправиться». Я сворачивался калачиком на заднем сиденье какого-нибудь седана, они будили меня в полночь, и мы ехали обратно до Иден-Парка, где падали с ног. Вскоре это превратилось в: «Мы закончим поздно. Иди, поспи в машине, мы разбудим тебя утром, когда будет пора идти в школу». Мы начали спать в автосервисе. Сначала это было один-два раза в неделю, потом три или четыре. Потом мама продала дом и эти деньги тоже вложила в бизнес. Она была полностью поглощена им. Для Абеля она отказывалась от всего.

С того времени мы жили в автосервисе. Это, в общем-то, был склад. И не тот затейливый, романтичный склад, который хипстеры однажды превращают в лофт. Нет, нет. Это было холодное пустое помещение. Серые бетонные полы в пятнах масла и смазки, повсюду – старые раздолбанные машины и автомобильные запчасти. Рядом с входом, у выходящих на улицу рулонных ворот, находился маленький кабинет, выгороженный гипсокартоном, где можно было заниматься документами и подобным. В задней части была маленькая кухня, без плиты, просто – раковина и несколько шкафчиков. Для того чтобы помыться, был только таз, что-то вроде ведра для мытья полов, с прикрепленной над ним лейкой душа.

Абель и мама спали с Эндрю в кабинете на тонком матрасе, который раскатывали на полу. Я спал в автомобилях. Мне действительно было удобно спать в автомобилях. Я знал все лучшие для ночевки машины. Худшими были дешевые «Фольксвагены», дешевые японские седаны. Сиденья почти не откидывались, подголовников не было, обивка – из дешевого кожзаменителя.

Полночи я проводил в попытках не соскользнуть с сиденья. Они были еще и тесными. Я просыпался с ноющими коленями, потому что не мог вытянуть ноги. Немецкие автомобили были чудесными, особенно «Мерседесы». Большие мягкие кожаные сиденья, похожие на диваны. Сначала, когда ты на них только залезал, они были холодными, но они были хорошо теплоизолированы и прекрасно согревались. Все, что мне было нужно, – мой школьный пиджак, чтобы свернуться под ним, и в «Мерседесе» мне действительно могло быть уютно.

Но лучшими были, несомненно, американские автомобили. Я молился, чтобы клиент пригнал большой «Бьюик» с диванным сиденьем. Если я видел один из них, в мыслях я кричал: «Ура!» Американские автомобили пригоняли редко, но когда такое случалось, боже, я был на седьмом небе.

Так как «Mighty Mechanics» теперь был семейным бизнесом, а я был членом семьи, мне тоже приходилось работать. Больше не было времени играть. Не было времени даже на уроки. Я шел домой, снимал школьную форму, надевал рабочую одежду и залезал под капот какого-нибудь седана. Я уже мог самостоятельно выполнить основное обслуживание автомобиля и часто это делал. Абель говорил: «Это «Хонда». Незначительный ремонт». И я лез под капот. День за днем. Контакты, свечи, конденсаторы, масляные фильтры, воздушные фильтры. Поставить новые сиденья, поменять шины, сменить передние фары, закрепить задние фары. Сходить в магазин запчастей, купить детали, вернуться в мастерскую.

Мне было одиннадцать лет, и это было моей жизнью. Я отставал в школе. Я приходил с несделанными уроками. Учителя отчитывали меня:

– Почему ты не делаешь уроки?

– Я не смог сесть за уроки. У меня дома есть работа.

Мы работали, работали и работали. Но неважно, сколько часов мы вкладывали, бизнес продолжал оставаться убыточным. Мы потеряли все. Мы даже не могли позволить себе нормальную еду. Был один месяц, который я никогда не забуду, худший месяц в моей жизни. Мы были настолько нищими, что неделями ели только тарелки marogo – дикого шпината, приготовленного с гусеницами. Они назывались гусеницы-мопане. Гусеницы-мопане были в буквальном смысле самой дешевой едой, которую ели только беднейшие из бедных. Я рос бедным, но бывает бедность и бывает «Подожди, я ем гусениц».