– Это было страшно до чертиков!

– И что все это означает? – Бейкер перевел взгляд с лица давнего приятеля на детектива. – Хотите сказать, что в здешних лесах в самом деле водятся призраки?

– Я не знаю, что это, – Хантер устало потер переносицу. – Но я знаю, откуда они взялись. Индейский вождь, некогда сгинувший в лесах резервации – это сторож, как его называют сами жители деревни. А лица, прислуживающие ему – индейцы, захороненные в братской могиле. Именно сторож, обнаружив задушенного Эдварда Росса в зарослях, оттащил его тело в сердце леса – место, где когда-то давно погиб сам, и разрубил труп на части, отдав на съедение плесени. Так он защищает свой народ.

Томас Лонг, не проронивший ни слова с того момента, как Илай Хантер взобрался на подмостки, вышел вперед. На его сумрачном лице залегли глубокие тени.

Медленно вскарабкавшись на сцену и жестом попросив у детектива микрофон, он поднес его к своим обветренным губам и негромко проговорил:

– Я не смогу внести эти свидетельства в полицейский рапорт. Дело об убийстве Эдварда Росса придется навеки оставить нераскрытым. Если этого не сделать, Анна Хейз окажется за решеткой, а Браун Брик потеряет еще одного жителя. Присяжные простят ей убийство в целях самозащиты, однако никто не поверит в то, что в расчленении тела виновен какой-то древний дух. Поэтому в суде встанет вопрос – а так ли невинна Анна, если в конечном итоге она разрубила своего спутника на семь отдельных частей…

– А что насчет грибка? – перебил Бейкер. – Как нам бороться с чернью, что сжирает наши дома?

Илай Хантер подернул плечами:

– Найдите прошение, которое подписал Эдвард Росс, и сожгите его. И больше никогда не посягайте на земли индейцев, живущих в резервации Пайнс-Крик.

Оставив всполошенных горожан переваривать все услышанное, детектив сошел со сцены вниз, оперся спиной о барную стойку и шумно вздохнул. Подоспевший Кваху вернул детективу серую шляпу и смерил его изучающим взглядом.

– Не могу поверить в то, что уже завтра мы покинем этот город навсегда. А вы так и не решились сказать ей о своих чувствах.

В тихом голосе индейца прозвучал нескрываемый укор.

– Я уже слишком стар для всего этого, Кваху, – мужчина водрузил на свою голову котелок и прикрыл глаза. – И для погони за мстительными духами, и для любви.

В толпе, оставшейся позади, вспыхнул жаркий спор. Бейкер, хватая Джексона за локти, что-то сипло кричал ему в ухо, в то время как шериф и еще несколько крепких парней пытались растащить их в разные стороны.

Очевидно, перемирие двух старых друзей оказалось весьма шатким. А, возможно, они и прежде безостановочно ссорились по пустякам, а затем вновь мирились, моментально забывая о старых обидах. Во всяком случае, детективу очень хотелось в это верить.

– Глупости, мистер Хантер, – блеснув черными глазами, ответил индеец. – Любовь необходима белым так же сильно, как и кислород. Вы не умеете жить без нее.

Он похлопал мужчину в серой шляпе по плечу и направился к выходу.

Еще немного постояв, детектив окинул прощальным взглядом зал «Ночного бархата», скользнув глазами по лицам шерифа, Бейкера и Джексона.

В темном углу, куда не доставал свет керосиновых ламп, сидела всхлипывающая Анна Хейз, а над ней с громкими причитаниями кружила Маргарет Мастерс. Позабыв о своих приятелях, Билл сочувственно протягивал юной девушке свой чистый носовой платок, умоляя ее прекратить горестные рыдания.

Проходя мимо телефонного аппарата, висевшего у самого выхода из здания, Илай Хантер на мгновение замешкался, едва не протянув к черной трубке свою ладонь. Он помнил номер Эно лучше, чем счет своего медицинского полиса. Однако все же не стал его набирать.

Арендованный автомобиль, неспешно дернувшись с места, спокойно покатил по заснеженной ленте дороги, сердито выплевывая в морозный воздух едкие клубы дыма.

Над аллеями Браун Брик разливалась холодная одинокая ночь.