— Я не глуфой! — обиделся тот.

— Ты сказал: не ступит ногой, — принялся обрабатывать стража сей умник, — а если не ногой?

— Ты фа дурака меня дерфифь?! — взвыл тролль. — Фем ефе мофно фтупить, ефли не ногой?

— Рукой!

— Это как? — обалдел тролль.

— А вот так!

Ромка сделал стойку на руках и с видимой непринужденностью прошелся перед ошарашенным троллем.

— Ну что? — переспросил сей циркач, вернувшись в вертикальное положение. — Так можно?

— Я долфен офтумать, — заявил Страж и вновь впал в ступор.

— И чего ты добился? — шепотом спросил я у Ромки минут через пять — тролль еще думал.

— Погоди, сейчас увидишь.

Прошло еще с четверть часа. Наконец Страж очнулся и сказал:

— Ефли фможефь перефечь фефь мофт на руках — иди! Но как наффет тфоефо фпутника и гадфей?

А вот это проблема. Может, Ромке и под силу совершить подобный подвиг, но я — точно пас! Ходить на руках последний раз я пытался лет в десять-одиннадцать, да и тогда из этой затеи ничего не вышло.

— Собственно, это я к примеру, — ответил троллю Ромка, — думаю, этот способ — не единственный.

— Не мофет быть! — с глупой ухмылкой выдал тролль.

— Экий ты, однако, бестолковый, — усмехнулся Ромка, хитро подмигнув мне, — даже если я сейчас ступлю на мост, ты мне ничего не сделаешь!

— Это ефе пофему?

— Потому что моя нога его не коснется!

— Докафи! — распорядился Страж, сгорая от любопытства.

— Вот смотри! Ты босиком, — Рома указал на широкие ступни тролля, — и если на мост ступишь ты, это будет «ногой». Но я-то в обуви! — Он ткнул пальцем в свои ботинки. — То есть между моей ногой и мостом будет подошва обуви, формально моя нога не ступит на мост. Просек?

Тролль в очередной раз впал в ступор. Он даже не реагировал на веселую компанию гоблинов, подобравшихся к нему почти вплотную и вовсю потешавшихся над незадачливым стражем.

— Это приемлемо, — сказал он почти через полчаса, — но фафи гадфи…

— Спокойно! — заявил Ромка, предостерегающе подняв руку, — все предусмотрено!

Вскоре лапы гаджей были плотно обмотаны широкими листьями гигантских лопухов, растущих у края площадки. Страж нашел вариант удовлетворительным, и мы все-таки ступили на мост.

Зверей снова пришлось вести на поводу. Время от времени я оборачивался, опасаясь, что Страж передумает, но тот был слишком занят, гоняясь за обнаглевшими гоблинами. Те уворачивались с неимоверной ловкостью и не переставали дразниться, чем доводили беднягу до белого каления.

— Просто, как у ребенка конфетку отобрать, — сказал Ромка, в очередной раз обернувшись на гонявшегося за гоблинами Стража моста. — А то: ступит нога, не ступит нога…

— А что, действительно мог бы мост на руках перейти? — поинтересовался я.

— Ну, бать, ты ва-аще без юмора! Что я тебе, тюлень дрессированный?! Нашел клоуна…

«Осторожно!» — крикнул голос.

Я завертел головой в поисках предполагаемой опасности, но тут прочная каменная поверхность моста вдруг рассыпалась зыбучим песком. Я почувствовал, как проваливаюсь, тону в океане беспокойных песчинок.

— Рома-а! — заорал я, но с ним происходило то же самое.

Краем сознания успел отметить, что гаджи продолжают спокойно идти, вцепился в повод Игги, но тот выскользнул из ладони как намыленный. Отчаянная борьба со взбесившимся мостом была заранее обречена на провал. Я погрузился по пояс, по плечи, песок хлынул в рот, в нос…

Непроглядная тьма. Спертый сырой воздух пахнет затхлостью.

— Бать? — раздался сбоку настороженный Ромкин голос.

— Здесь! — отозвался я. — Ты как, цел?

— Вроде бы… — с сомнением произнес сынуля. — Огоньку колдони, а?

Я колдонул. Отливающая зеленью светящаяся сфера взмыла вверх, освещая поблескивающие потеками влаги стены небольшой пещеры, в которую нас угораздило провалиться. Что странно, никакого отверстия в своде не наблюдалось, так что разумного объяснения тому, как мы сюда попали, не находилось.

— Эх, надо было на руках идти, — вздохнул Ромка, подтягивая к себе рюкзак.

— А лучше — на крыльях, — фыркнул я и поднялся на ноги. — Та-ак, где-то здесь должен быть выход…

В этот момент мой волшебный огонек с противным шипением погас.

— Что-то новенькое… — прокомментировал Ромка.

Я наколдовал новый — на сей раз фиолетовый.

— Что за цветомузыка? — хмыкнул сынок.

— Не знаю. Само как-то получается. Особенности места, наверное.

Второй огонек продержался не дольше первого.

— Ох и не нравятся мне эти особенности… — проворчал Ромка.

Кому ж понравится…

— Так, сиди на месте, — отдал я распоряжение и, включив колдовское зрение, принялся исследовать пещеру. Да, интересное местечко. Ни входа, ни выхода. И что самое интересное, никаких следов чужой магии.

— Ну чего там, бать? — не выдержал Ромка моего долгого молчания.

— Это — полный трындец, — обрисовал я ситуацию.

— То есть?

— То и есть. Встряли-таки.

— И что дальше?

— Помолчи, дай подумать.

Ромка сердито засопел, но замолчал. Дядька, что удивительно, тоже не высказывал комментариев.

Итак, что мы имеем? Имеем пещеру, в которой незнамо как очутились, и лишь Мастеру известно, как из нее выбираться. Да, вот от него подсказок точно не дождешься.

Все магия! Чертова магия, даже если я ее и не чувствую! Наверное, нужно тщательно проверить стены — не может быть, чтобы вокруг была сплошная скала.

Только после укуса барона (чтоб в аду черти расплавленное серебро ему на сковородку лили) я чувствую себя настолько хреново, что простейшие заклинания требуют усилий. И Слезы Леса здесь почти не помогают. Впрочем, нет. Не совсем. На какое-то время после приема эликсира недомогание слегка отпускало, но потом возвращалось с новой силой. Чем ближе к полнолунию, тем страшнее. И я уже не могу ручаться, что в следующий раз сохраню разум. Что ж, придется рискнуть.

— Ром, достань стрелу, — попросил я.

— Какую? — не понял он.

— Ту, что после Ранги осталась.

— Что задумал?.. — насторожился он.

— Так надо. Если не будет другого выхода — ранишь меня.

— Чё, совсем офонарел?

— Ни фига: я не прошел полной трансформации, так что серебро меня не убьет. Но остановит, если я вдруг озверею и брошусь на тебя.