– Пошла ты к черту, мама.

Не обращая внимания на женщин, она смелым маршем направилась к входной двери и зашла в основное помещение – мужскую гостиную.

Там находились трое: Кахмир Хан, восемнадцатилетний брат Мохаммеда, красивый юноша с реденькой бородкой, зять Мохаммеда – Матулла – и сам Мохаммед. Странно было застать в доме троих партизан одновременно. Они изумленно вскинули на нее взгляды.

– Да пребудет с вами Аллах, Мохаммед Хан, – сказала Джейн и, не дав ему даже возможности произнести общепринятый ответ, немедленно спросила: – Когда вы вернулись?

– Сегодня, – почти машинально ответил он.

Она присела на корточки, подражая их позам. Расстелила на полу карты. Трое мужчин рефлекторно подались вперед, чтобы взглянуть на них: они уже, казалось, забыли о нарушении Джейн этикета и простили ее.

– Взгляните, – сказала она. – Русские сейчас продвинулись вот настолько далеко, верно?

Она повторила пальцем линию, указанную ранее Эллисом.

Мохаммед кивком подтвердил ее сведения.

– И каков теперь наилучший путь, чтобы выбраться из страны?

Все сразу изобразили на лицах сомнения и принялись покачивать головами. Это выглядело нормально для сельских жителей. При обсуждении сложных вопросов им нравилось устраивать настоящее представление. Джейн думала, что нашла объяснение такой манере поведения. Знание чисто местных реалий давало им, пожалуй, единственное преимущество перед иностранцами, к числу которых принадлежала она. Как правило, она относилась к их замашкам спокойно, но сегодня ей не хватало терпения.

– Почему бы не воспользоваться этим маршрутом? – спросила она с нажимом, проведя черту, параллельную пределу занятой русскими территории.

– Слишком близко к вражеским позициям, – ответил Мохаммед.

– Тогда здесь? – Джейн более тщательно обозначила путь, следуя контурам, нанесенным на карту.

– Не годится, – снова возразил он.

– Почему?

– Потому что тут… – он ткнул в точку на карте, от которой расходились в стороны две долины и где Джейн недрогнувшей рукой провела свою линию через горный хребет, – …нет седловины.

Седловина служила синонимом перевала.

Джейн указала на маршрут, пролегавший дальше к северу.

– А если так?

– Еще хуже.

– Но ведь должен быть какой-то иной способ выбраться за границу! – воскликнула Джейн. У нее возникло ощущение, что им даже доставляет удовольствие видеть ее разочарование и огорчение. Тогда она решилась бросить нечто слегка обидное для них, чтобы встряхнуть и заставить думать. – Неужели ваша страна – это дом с одной дверью, и она становится полностью изолированной от внешнего мира, если вы не можете пользоваться перевалом Хибер?

Фраза «дом с одной дверью» на их языке служила эвфемизмом сортира, отхожего места.

– Разумеется, нет, – сдержанно отозвался Мохаммед. – В летние месяцы существует так называемая «Масляная тропа».

– Покажите мне ее.

Палец Мохаммеда изобразил сложный путь, начинавшийся строго к востоку от долины, проходившей затем через несколько очень высоких перевалов и вдоль русел пересыхавших летом рек, потом сворачивавший на север к предгорьям Гималаев. Наконец он пересекал границу рядом с началом необитаемого Вайханского Коридора, прежде чем совершить последний поворот на юго-восток к пакистанскому городу Читрал.

– Вот как нуристанские торговцы доставляют свое масло, простоквашу и сыры на рынки Пакистана. – Он улыбнулся и дотронулся до своей круглой шапочки. – Точно так же мы получаем для себя головные уборы.

Джейн поняла, почему они назывались читрали.

– Отлично, – сказала она. – Значит, мы отправимся домой этой дорогой.

– Не сможете, – резко возразил Мохаммед.

– Отчего же?

Кахмир и Матулла обменялись понимающими взглядами и улыбками, но Джейн проигнорировала их реакцию. После паузы Мохаммед пустился в объяснение:

– Первая проблема заключается в высокогорье. Этот путь пролегает выше линии вечных снегов на вершинах. Снег там не тает никогда, и нет никаких источников пресной воды даже летом. Вторую сложность представляет сам по себе ландшафт. Скалы почти отвесные, а тропинки предельно узкие и предательски опасные. Дорога то и дело пропадает из виду, ее не сразу найдешь. Даже местные провожатые часто начинают плутать. Но хуже всего – тамошнее население. Этот регион носит название Нуристан, но в прежние времена его именовали Кафиристаном[13], потому что люди там не верили в единого бога и позволяли себе пить вино. Сейчас они вроде бы вновь обратились к истинной вере в Аллаха, но по сей день обманывают, грабят и даже порой убивают путешественников. Этот маршрут мало пригоден для европейцев вообще и совершенно непреодолим для женщин. Только самые молодые и сильные мужчины могут пользоваться им, хотя все равно очень многие погибают.

– Вы бы отправили этим путем свой караван?

– Нет. Я бы выждал, чтобы вновь открылись южные тропы.

Джейн всмотрелась в его привлекательное лицо. Насколько она могла судить, он нисколько не преувеличивал, а лишь сухо и кратко констатировал факты. Она поднялась и начала собирать свои карты. Ее горечь и огорчение были беспредельны. Возвращение домой откладывалось на неопределенное время. Стресс, вызванный долгой жизнью в долине, казался непереносимым, и ей захотелось разрыдаться.

Но она закончила сворачивать карты в рулон, сдержав эмоции и с трудом заставив себя соблюдать приличия.

– Вы очень долго отсутствовали, – обратилась она вновь к Мохаммеду.

– Я ездил в Файзабад.

– Далеко вас занесло. – Файзабад был большим городом на самом севере страны. Силы Сопротивления в том районе обладали большой численностью. К тому же на их сторону перешла часть афганской армии, и русским больше не удавалось установить там свое господство. – Надеюсь, вы не слишком утомились?

Вопрос прозвучал чистейшей формальностью. Так же спрашивают о самочувствии по-английски при случайной встрече. И Мохаммед дал ожидаемо формальный ответ:

– Не особенно, спасибо.

Она сунула рулон карт под мышку и вышла наружу.

Женщины во дворе испуганно разглядывали ее, когда она проходила мимо них. Джейн кивнула Халиме, темноглазой жене Мохаммеда, получив в качестве отзыва на приветствие нервную полуулыбку.

Партизаны в последнее время что-то стали много путешествовать. Мохаммед побывал в Файзабаде, брат Фары отправился в Джелалабад… Джейн припомнила, как одна из ее пациенток, женщина из Дашт-и-Ревата, рассказывала, что ее мужа послали в Пагман, расположенный совсем рядом с Кабулом. А деверь Захары Юссуф Гуль, брат ее покойного мужа, совершил поездку в долину Логар на дальней отсюда стороне от Кабула. Причем все четыре места считались надежными оплотами повстанцев.