Я потянулась и пошла наверх, где меня ждал Сашка. Он делалвид, что спит, но я ткнула его в бок и прошипела:

– Еще друг называется. Лежишь на моей посте­ли с кемпопало. Совершенно никакой совести.

Сашка прикрыл морду лапой и обиженно засо­пел.

Утром я вскочила ни свет ни заря, удивляясь са­мой себе.Сашка тоже вскочил и терся у моих ног, виляя хвостом, я делала вид, что незамечаю этого. Однако Сашка выглядел таким несчастным, что серд­це у менядрогнуло, и я в знак примирения отправи­лась с ним гулять.

Вернувшись, я застала Тагаева на кухне, он успел побритьсядежурной бритвой, что давненько уже валяется в ванной, и жарил яичницу. Пахлоко­фе, а я не к месту подумала, что это приятно – вер­нуться на кухню, где тебяждет кофе и завтрак. Тагаев включил радио, его вкусы меня удивили.

– Я думала, ты слушаешь шансон, – сказала я вместо“здравствуй”.

– Скажи на милость, – хмыкнул он, – зачемлюди устанавливают правила?

– Чтобы их нарушать, – с готовностью ответи­ла я.

– Ага. Значит, я могу задавать вопросы? Не по делу?

– Валяй. Но отвечать на них я не собираюсь.

– Терпеть не могу шансон.

– Я уже поняла. – Налила себе кофе и устрои­ласьза столом.

– Завтракать будешь?

– Ага.

Он опять-таки меня потряс, разложил яичницу в тарелки и дажесалфетки, которые обнаружил в моем шкафу, бросил на стол.

– А ты занятный парень, – не удержалась я.

– Это потому, что умею пользоваться вилкой?

– Не только. Еще и салфеткой.

Он неожиданно улыбнулся и покачал головой.

– Какие у нас планы? – спросил он, покончив сзавтраком.

– Сегодня или вообще?

– Вообще.

– Найти убийцу, естественно.

– А сегодня?

– Я б его и сегодня с удовольствием нашла, но вряд липовезет. Буду болтаться по городу и приста­вать к людям с вопросами.

– Я поеду с тобой, – заявил он, что мне, конеч­но,не понравилось.

– Должна напомнить, что тебя ищет милиция по подозрениюв убийствах, это во-первых. Во-вто­рых: расследование – вещь совершенно неувлека­тельная, я бы даже сказала, скучная. Лучше телеви­зор смотреть.

– На твоей тачке стекла тонированные, и мне необязательно выходить из машины.

Я могла бы напомнить, что, засеки его кто в моей машине, и уменя будут неприятности, но ему на это явно наплевать. Он явился в мой дом,пьет мой ко­фе да еще диктует мне условия. Проще всего послать его подальше, ноя отказала себе в этом удовольст­вии. Пусть поболтается со мной по городу,посидит целый день в машине, а завтра сам вызовется телик смотреть.

– Хорошо, – дипломатично ответила я.

Через полчаса мы выехали из гаража. Сашку я тоже взяла ссобой, потому что при таком раскладе оставлять его было бы несправедливо.Взглянув на часы, позвонила Вешнякову.

– Тагаев в бегах, а Никифоров просит охра­ну, –лаконично сообщил он.

– Зачем ему охрана?

– Говорит, что убийца – маньяк и перестреляет всех, ктобыл на яхте.

– А что, еще кого-нибудь застрелили?

– Типун тебе на язык, – обиделся Вешняков иотключился.

– Куда ты едешь? – спросил Тагаев.

– В больницу.

– Тот тип, в которого стреляли, твой друг?

– Друг.

– Близкий?

– Ближе некуда.

– То есть ты с ним спишь.

– Скажи на милость, какая тебе разница? –удивилась я.

– Ему здорово досталось?

– Надеюсь, выкарабкается. – Я не удержалась итрижды плюнула через плечо, боясь сглазить.

Лялин пришел в сознание, но к нему не пускали даже жену, онадежурила в коридоре. Я нашла врача и, пользуясь своей физиономией как визитнойкар­точкой, обстоятельно с ним побеседовала. А когда вернулась в машину, Тагаевспросил:

– Ну что, идет на поправку?

– Откуда знаешь?

– У тебя лицо изменилось, и козой скачешь.

– Надеюсь, изменилось в лучшую сторону?

– Ты со мной кокетничаешь? – вроде не пове­рил он.

– Нет. Просто дурацкая привычка молоть язы­ком. Необращай внимания.

Я наудачу позвонила, и мне повезло. Миронова МаринаАлександровна, та самая, что приезжала на дачу к Лапшину, оказалась дома. Янагло заявила, что я из милиции и нам необходимо срочно погово­рить. Женщина сготовностью согласилась. Так как мы с Вешняковым уже пытались навестить ее,адрес мне был хорошо известен. Я оставила машину на стоянке в глубине двора изашагала к подъезду. Ма­рина встретила меня возле лифта. Я сунула ей под носудостоверение, она, как ожидалось, на него едва взглянула, зато во все глазасмотрела на меня.

– Ольга Сергеевна, – начала она робко, про­пускаяменя в квартиру, – мы ведь с вами встреча­лись на приеме у губернатора.

– Возможно.

– Вы теперь в милиции?

– Там решили, что женщины скорее найдут об­щий язык.

– Присаживайтесь. Я ночью из командировки приехала, вотна работу и задержалась, пойду после обеда. Может быть, кофе или чай?

– Спасибо, ничего не надо. Вы Лапшина когда в последнийраз видели?

– Сейчас скажу… двадцатого марта. Да, точно. У подругибыл день рождения, и мы пошли в ресто­ран отметить. Там и встретились. Он был сженой, поэтому мы практически не разговаривали, просто поздоровались.

– То есть вы не виделись несколько месяцев? А как давновы его знаете?

– Прошлой зимой познакомились на том самомгубернаторском балу. В Рождество. Вы ведь знаете, тогда приглашали многопредпринимателей, ну и меня тоже. Приглашение мне приятельница присла­ла, она вадминистрации. Фирма у меня весьма скромная, вряд ли вы о нас слышали, хотя…“Умка”, мы пряники изготавливаем, торты и прочее, но в ос­новном пряники.

– Я на диете, – сказала я с улыбкой.