– Я знала тебя недостаточно хорошо, чтобы угадать заранее. Удивительно, как много можно узнать о людях в кризисной ситуации. – Она протягивает мне руку. – Брейн вряд ли придет раньше семи, а мне нужно вернуться на старую квартиру через полчаса. Поможешь мне снять эту штуку со стола?

– Думаю, да. А что ты собираешься делать, если не секрет?

– Делать? – Мо замирает, положив руку на двигатель от «Кеттенкрада». – Перевезу остаток вещей в комнату Брейна, когда он съедет. Ты же не думал, что так легко от меня избавишься? – Она внезапно ухмыляется. – Хочешь помочь мне собрать чемодан?

Самый ужасный звук, который можно услышать в четыре утра во вторник, – это мученический хрип смертельно раненного телефона. Намного хуже, если ты при этом спишь сном, вызванным кувшином «Маргариты» со льдом в подвальчике бара «Собачья свадьба» с добавлением начос и парой-тройкой рюмок текилы на десерт. Я просыпаюсь и резко сажусь – в чем мать родила – на деревянном полу, хватаюсь одной рукой за трубку, другой за голову (хоть бы не лопнула, хоть бы не треснула) – и тихонько мычу.

– Кто это? – хриплю я в трубку.

– Боб, оторви задницу и срочно лети в контору. Эта линия не защищена.

Я узнаю этот голос: он мне в кошмарах снится. Потому что я работаю на его обладателя.

– Ух, я спал, шеф. А может… – Я сглатываю и смотрю на будильник. – Может это подождать до утра?

– Нет. Код синий, экстренная ситуация.

– Гос-споди, – мямлю я, пока ансамбль чертенят в моем черепе исполняет на бис симфонию на барабанах. – Понял, шеф. Выезжаю через десять минут. Можно я вызову такси за счет конторы?

– Нет, время не ждет. Я пришлю за тобой машину.

Он вешает трубку, и вот тут-то мне и становится страшно, потому что даже Энглтон, чье логово находится глубоко в недрах секции арканного анализа, – и который занимается вещами куда более жуткими, чем предполагает такое невзрачное название, – так вот, даже Энглтон подумает дважды, прежде чем послать машину за сотрудником среди ночи.

Я умудряюсь натянуть свитер и джинсы, завязать шнурки и спуститься на первый этаж как раз к тому моменту, когда красно-синие вспышки озаряют окошко над входной дверью. Выходя, я не забываю схватить свою «тревожную сумку» – все необходимое для короткой поездки, – которую Энди мне посоветовал держать в полной готовности «на всякий случай». Я захлопываю и запираю дверь, оборачиваюсь и вижу полицейского.

– Вы Боб Говард?

– Да, это я, – киваю, показывая ему служебное удостоверение.

– Прошу за мной, сэр.

Вот это мне повезло: вставать только через четыре часа, а я уже еду на работу на переднем сидении полицейской машины с включенными мигалками и водителем, который делает все, чтобы я от ужаса впал в кататонию. И Лондону повезло: машин на улицах в такое время почти нет, так что мы без задержек обгоняем диких таксистов и сонные мусоровозы. Дорога, которая в обычных условиях заняла бы час, заканчивается через пятнадцать минут. (Разумеется, у такого чуда есть цена: бухгалтерия пребывает в состоянии перманентной войны со всеми остальными подразделениями конторы из-за внутренних взаиморасчетов, а столичная полиция берет за свои услуги в качестве службы такси столько, что можно подумать, будто она присылает лимузины с мини-баром. Но Энглтон объявил синий уровень тревоги, так что…)

Видавший виды склад в переулке рядом с закрытой школой выглядит не слишком многообещающе, но дверь открывается, прежде чем я успеваю поднять руку, чтобы постучать. Ухмыляющееся землистое лицо Фреда из бухгалтерии маячит в темноте передо мной, и я отшатываюсь, понимаю, что все в порядке – Фред уже больше года как умер, поэтому он на ночном дежурстве. Так что я не буду писать униженные просьбы изменить ему расписание.

– Фред, я к Энглтону, – говорю я очень внятно, а потом шепчу особый пароль, чтобы он меня не съел.

Фред убирается обратно в свою будку – или гроб, или как это еще назвать, – а я переступаю порог Прачечной. Внутри темно – электричество экономят, и в задницу стандарты охраны здоровья и труда, – но какая-то добрая душа оставила на столе картонную коробку с фонариками. Я закрываю за собой дверь, беру один и иду в кабинет Энглтона.

Добравшись до лестницы, я вижу, что свет горит в коридоре, который мы между собой называем Красный ковер. Если шеф собрал кризисную команду, там я его и найду. Поэтому я сворачиваю на это начальственное пастбище и иду, пока не замечаю дверь, над которой горит красная лампочка. К дверной ручке прикреплена записка: «БОБУ ГОВАРДУ ВХОД РАЗРЕШЕН». Я вхожу без стука.

Как только открывается дверь, Энглтон поднимает голову от расстеленной на столе карты. В комнате пахнет остывшим кофе, дешевыми сигаретами и страхом.

– Ты опоздал, – резко говорит он.

– Опоздал, – эхом отзываюсь я, бросая свою тревожную сумку под огнетушитель и облокачиваясь на дверь. – Привет, Энди, привет, Борис. Шеф, я не думаю, что коп бил баклуши. Ехал бы быстрей, выставил бы вам еще и счет за очистку салона от коричневых пятен. – Я зеваю. – Что у нас?

– Милтон-Кинс, – говорит Энди.

– Поедешь туда, расследовать, – объясняет Борис.

– Радикальными средствами, – подытоживает Энглтон.

– В Милтон-Кинс?

Наверное, у меня очень особенное выражение лица, потому что Энди быстро отворачивается, чтобы налить мне чашку местного кофе, а Борис делает вид, что он тут вообще ни при чем. Энглтон просто морщится, будто съел что-то противное.

– У нас проблема, – объясняет Энглтон, указывая на карту. – Слишком много бетонных коров.

– Бетонных коров. – Я подтягиваю стул, хлопаюсь на него и протираю глаза. – Это не сон, случайно? Нет? Вот черт.

– Это не шутка, – хмурится Борис, а потом переводит взгляд на Энглтона. – Шеф?

– Не шутка, Боб, – подтверждает тот.

Энглтон и так-то похож на скелет, а сегодня будто еще больше усох, под глазами темные мешки. Видно, за всю ночь так и не прилег. Он косится на Энди:

– У него разрешение на ношение и применение в порядке?

– Тренируюсь трижды в неделю, – вклиниваюсь я, прежде чем Энди начнет распространяться об интимных деталях моей личной жизни. – А что?

– Немедленно иди в арсенал с Энди. Энди, выпиши ему набор самозащиты. Боб, не стреляй без крайней необходимости. – Энглтон толкает ко мне через стол стопку бумаг и ручку. Подпиши верхнюю и верни – теперь у тебя есть допуск по коду КОНЕЦ КРАСНОЕ СМЕЩЕНИЕ. Внизу документы по ККС – их нужно постоянно носить при себе до возвращения, а потом сдать под расписку в кабинете Морага. Если их украдут или скопируют, будешь отвечать перед ревизорами.

– Ого.

Вид у меня, похоже, по-прежнему недоуменный, потому что Энглтон корчит жуткую рожу – наверное, это улыбка – и добавляет: