Ночью, накануне бала плакала, а явившейся утром Терезии объяснила, что от счастья.

— Я была такая глупая. Едва сама все не испортила… — а что еще могла сказать? За мною следили и днем, и ночью. Надеюсь, что в сортире глазок не проковыряли.

Графиня долго рассматривала меня пристально, но ни в душу лезть, ни язвить не стала, и я обрадовалась, что научилась хорошо лгать.

За эти две недели мне пришлось много обманывать. Свельде говорила, что хожу в библиотеку. Преподавателям: якобы мы с принцем поспорили, что смогу за короткое время превзойти его. Олистеру, Терезии и оставшимся участницам. И только Оливида, кажется, догадывалась, что на самом деле со мною происходит. Я стояла на балконе новых, роскошных покоев, что мне выделили, а она поднималась по ступенькам крыльца. Почувствовав мой взгляд, повернула голову… Мы не кивнули друг другу, даже не улыбнулись. Но мне стало чуть легче, когда поняла, что у Нетозы тоже тревожно на душе.

Последние два дня перед балом, Гатар давал успокоительное, и все равно сердце беспокойно билось. Дочери влиятельных семейств, которым не позволили попасть на отбор — не простили этого нам — более удачным провинциалкам, и по столице то и дело звучали злобные стишки про везучих деревенщин, один другого злее. И хорошо, что выбывших участниц конкурса предупреждали: в случае злословия их язык онемеет. Если бы и они, исходя ядом, принялись рассказывать обо мне небылицы? Да надо мною бы все королевство потешалось! Эх! Кажется, у меня началась паника!

Утро началось с суматохи, день пошел так же, а перед началом бала меня уже изрядно потряхивало.

Съехались приглашенные гости, звучала музыка, а мне было так плохо, что дрожали руки и разболелся живот. Олистер принес вина, чтобы помочь снять напряжение. Подав фужер, сел рядом и взял меня за руку. За две недели я привыкла к его прикосновениям, но отклика в душе они не находили.

— Не волнуйся. Зал Тихого не такой большой, как в резиденции, так что тут собрались только избранные. Гостей не так много, и ты обязательно справишься.

— А если нет?

— Справишься. Только не бей Брефета. Достаточно и того, что я переборщил.

«Мало дал ему по морде…» — подумала про себя, радуясь, что хоть кто-то, пусть и случайно, отстаивал мою девичью честь. Его Высочество пододвигался ко мне все ближе, явно намереваясь подарить поцелуй, но меня от сего счастья спасло появление Ремизель.

Резким движение она распахнула дверь, заставив Олистера отстраниться.

— Жаль, что помешала вам, но дело важное, — чеканила королева. Даже в ее резких движениях чувствовалось тревога. — Господин Плехт сообщил, что на избранную возможно покушение, поэтому сегодня вы, Кризель, не будете объявлены избранной. Однако переживать не стоит: час вашего триумфа обязательно наступит. А пока, чтобы не выделяться среди остальных участниц, вам следует переодеться в более скромное платье.

— Да, Ваше Величество, — присела я в поклоне.

Чем больше узнавала отношения в королевской семье, лучше понимала, что негласно царствует Ремизель. Король Паум предпочитает наслаждаться тишиной и одиночеством и лишь на званых ужинах и балах составлял королеве пару.

Олистер, воспитанный властной матерью, вряд ли легко поддастся моему влиянию, но он как раз из тех мужчин, что уважают мудрость женщин. Однако, придется доказать ему, что достойна доверия. Только надо ли мне это? Сомнительное удовольствие взваливать все это на свои плечи.

Теперь меня уже не посещали мысли о побеге, потому что я поняла: если и сбегу — проживу не долго. Соперники и враги Аверсии ни перед чем не остановятся, лишь бы не дать соседям укрепиться. Так, волей случая, я оказалась в одной лодке с королевской семьей.

— Я не буду провожать тебя, чтобы никто не заподозрил в тебе избранную, — улыбнулся Олистер на прощание. — И так уже появились подозрения. Поэтому сегодня буду оказывать внимание другим претенденткам. А ты не отходи от Терезии. Не смотри, что она ниже тебя и хрупкая — саблей машет лихо.

— И где она ее спрячет? Под юбкой? — улыбнулась я.

— Будем молиться, чтобы не пришлось узнавать, — улыбнулся в ответ принц, обрадовавшийся, что я вновь язвлю. — Поспеши, Терезия проводит тебя.

Графиня сопроводила меня в свою комнату, помогла сменить платье, сложила великолепное ожерелье в ларец и вернула мой родной скромный кулончик в виде подковки.

— Какая ювелирная работа! — заметила с восхищением она. — Сколько над нею корпел мастер! Но большая, она бы не производила такого впечатления.

— Не болтай, пойдем, — поторопила я. — Соперницы заждались.

— Соскучилась по ним?

— Как по бешеным кошкам.

— Каждая получила по платью и теперь мнит, что ей выпало великое счастье. Вот умора будет, когда соберутся.

— А если подерутся, пытаясь напакостить сопернице?

— Там охраны больше, чем нас. Конкурс стихов произвел на королеву впечатление, и она приказала беречь тебя от них. Так что не бойся. Танцуй до упаду.

— Представь, какие слухи поползут, если и впрямь упаду…

Наше появление соперницы встретили тишиной. Улыбка сошла с моего лица, я задрала подбородок, небрежно взмахнула веером и отвернулась, будто мне нет до них никакого дела.

— А ты изменилась, — тихо заметила Оливида.

— Мы все меняемся, — ответила, не игнорируя замечание, но и не желая продолжать беседу.

Дожидаясь партнеров, с которыми разучивали оберенту, претендентки разглядывали друг друга, пытаясь понять, у кого же наряд дороже. Но платья были чем-то похожие. Лишь у Оливиды отличалось некоторым роскошеством.

Господин Пелетен разучивал с нами оберенту, но мы все равно волновались, ведь собравшиеся на балу аристократы будут смотреть на нас и подметят любую ошибку.

Наконец явились наши кавалеры, и мы выстроились парами. Маркиз Торуз бережно коснулся моей руки.

— Восхитительно выглядите, — от улыбки его рыжие усы зашевелились, как у таракана, и я улыбнулась.

Заиграла музыка, двери распахнулись, и мы стали выходить попарно в зал. Сияли люстры и бриллианты дам, блеск и свет отражались во многочисленных зеркалах и слепили.

«Если это небольшой бал для избранных, то что же происходит при дворе?! — ужаснулась я, чувствуя на себе жалящие взгляды аристократов. — Браво, господин Пелетен! Вы превзошли себя, заставив вызубрить нас оберенту. А если учесть, сколько сил, времени и терпения потратили на меня, то свой хлеб не зря едите!»

С дружелюбным телохранителем Олистера я чувствовала себя еще увереннее. Проходя по залу и выстраиваясь в небольшой круг, успевала обращать внимание на зрителей. Они презрительно перешептывались, надменно улыбались, но теперь я знала, что насмехаются не надо мною, поэтому держала степенный шаг и каменное лицо.

Вначале движения оберенты незатейливые. Отсчитывая такт, пары двигаются по кругу, поворачиваясь то лицом к партнеру, то спиной, как семь лодочек, качающихся на волнах. Торжественная, тягучая мелодия лилась с балконов, но из-за помпезности танца и своеобразных движений, ощущала себя скорее важной уткой, плавающей по круглому прудику в компании таких же утиц.