Генерал расхаживал по комнате, при каждом шаге звякали его анахронические шпоры. Он резко повернулся и вперил в Сэма суровый взор:

– Но ведь это всего лишь догадки, а как оно на самом деле, ты не знаешь. Что скажешь насчет «Перикла»? Когда ты звонил, не заметил ли необычного? Еще кого-нибудь? Трупы, признаки насилия? Хоть чего-нибудь?

– Секач, я видел только то, о чем написал. Внутреннее устройство космических кораблей мне знакомо только по телевизионным декорациям. Ничто из увиденного не показалось из ряда вон выходящим. И в отсеках я не заметил признаков жизни. Это легко проверить: пошли кого-нибудь в воздушный шлюз, пусть он понажимает на кнопки, как это делал я, и все заснимет.

– И правда легко – если бы я мог последовать твоему совету. Но как ты себе представляешь съемку через полдюйма стали?

– Ты о чем?

– О том, что Шейбл, эта старая дева из ВОЗ, до смерти боится инфекции. Он распорядился наварить поверх люка стальную плиту. Профессор никому не позволит осматривать шлюз и что-то там снимать.

– Не стоит судить его чересчур строго, учитывая, что случилось, когда люк был открыт. А тут еще предостережение штурмана. Пока мы не выясним природу болезни Ранда, самое разумное – запечатать корабль.

Генерал так гневно взъерошил волосы, что они едва не затрещали от статики.

– Может, и так. А может, на борту есть сведения о том, как туда проникла болезнь и кто от нее умер. И даже – такое ведь тоже нельзя исключить – как с ней бороться. Нам бы сейчас любая подсказка пригодилась.

– А вдруг там другие вирусы, еще пострашнее? Не по этой ли причине Ранд запер за собой внутреннюю дверь? Важные записи он бы положил в карманы перед высадкой. Хватило же ему рассудка привести корабль домой и не разбить при посадке. Признай, Секач, моя аргументация не менее логична. Согласиться с тобой я мог бы в одном-единственном случае: если бы ситуация развивалась по наихудшему сценарию. Открывать или не открывать люк – это сейчас не вопрос жизни и смерти. Где гарантия, что, открыв, мы не усугубим проблему? В настоящий момент болезнь Ранда берется под контроль. Как тебе известно, заразиться ею можно только от птиц, поэтому мы их истребляем. Когда будет уничтожен источник инфекции, эпидемия сойдет на нет.

– Я все знаю про чертовых птиц, поэтому и пришел к тебе. Мой штаб на Форт-Джее, а подчиненные мне войска разбросаны по Лонг-Айленду. Солдаты с дробовиками, птичьим клеем и сачками для бабочек гоняются за пичугами. Ребята поработают на совесть, уж я-то об этом позабочусь. Но так войны не выигрываются. Должна действовать разведка. Необходимо выяснить, что произошло на корабле. Сэм, ты теперь знаменитость, люди к тебе прислушаются. Если скажешь «давайте заглянем в «Перикл» хоть одним глазком», общественность надавит на Шейбла, и старик уже не сможет отказать. Ну что, сынок, поможешь?

Сэм глядел в стакан, гонял по кругу янтарную жидкость.

– Не обижайся, Секач. Хотел бы помочь, но не могу. В данной ситуации – никак. Я согласен с Шейблом.

– Решение окончательное?

– Окончательное.

– Это ошибка, сынок, и тупое упрямство, но я никогда не обижаюсь на людей, которые стойко удерживают свою позицию. Все-таки подумай хорошенько, и как только надумаешь, обращайся ко мне. – Бёрк чуть не раздавил в лапище кисть Сэма и повернулся к двери.

– Секач, я подумаю, но пока не изменится ситуация, не изменится и мое мнение.

Хлопнула дверь. Сэм криво улыбнулся и пошевелил онемевшими пальцами. За десять лет Секач нисколько не сдал.

Сэм осушил стакан и достал из шкафа чистый медицинский костюм. Теперь он понимал, почему Шейбл захотел встретиться с ним.

Секретарша доктора Маккэя заставила ждать, и когда наконец она отворила дверь, Сэм вошел в тишину. Маккэй сидел за своим широким столом, а профессор Шейбл молча пыхал трубкой в углу. Сэм понял: миг назад разговор шел о нем. Что именно говорилось, он узнает достаточно скоро.

– Доктор Маккэй, вызывали?

– Да, Сэм. Мы с профессором Шейблом хотим с вами побеседовать. Придвиньте кресло, устраивайтесь поудобнее.

Маккэй выглядел расстроенным. Он зашуршал на столе бумагами. С еле заметной ухмылкой Сэм опустился в кресло. От Маккэя эта ухмылка не укрылась, и он был слишком хорошим диагностом, чтобы не понять ее значения.

– Ладно, Сэм, не будем ходить вокруг да около. Мы организовали этому невежде Бёрку встречу с вами, решив, что лучше играть в открытую. Скажите, он просил вас о помощи?

– Совершенно верно.

Повисла напряженная пауза.

– И? – Шейбл, сам того не осознавая, наклонился вперед. – Что вы ему ответили?

– Ответил, что не могу помочь, и объяснил почему. В сложившихся обстоятельствах, профессор Шейбл, я считаю правильным ваше решение исключить любой доступ на корабль. Не знаю, что мы приобретем, если откроем шлюз, а потерять можем очень многое.

– Весьма рад это слышать, доктор Бертолли! – Шейбл, откинувшись в кресле, большим пальцем умял в трубке несгоревший табак, затем подсыпал свежего. – Борьба с болезнью Ранда – дело очень хлопотное, но нам придется вдвое трудней, если надо будет еще и сражаться с генералом Бёрком. Этот человек крайне напорист, что делает его ценным военачальником на поле боя. Но он, к сожалению, лезет в политику. Бёрк слишком умен, чтобы действовать, не заручившись серьезной поддержкой, но в данный момент он представляет только горстку экстремистов, мечтающих проникнуть в «Перикл», а новостные агентства сотрудничают с нами, идеи генерала и его группировки не освещаются прессой. Тем не менее ситуация может полностью измениться, если Бёрк привлечет на свою сторону популярную фигуру вроде вас. В этом случае мы не сможем и дальше вести битву под ковром. Согласитесь, едва ли нынче для нас позволительна такая роскошь, как политические дебаты. На самом деле положение отчаянное…

– Отчаянное? – удивленно переспросил Сэм. – Мне казалось, что борьба с эпидемией ведется успешно.

– Только в пределах города, и успехи весьма относительны. Мы столкнулись с огромными трудностями, будучи вынуждены одновременно контролировать истребление птиц и передвижение населения. Не существует агента со стопроцентной избирательностью, который бы убивал только птиц, как не существует и агента со стопроцентной эффективностью. Нам уже пришлось расширить внешнее кольцо, поскольку инфекция прорывается то там, то здесь. С человеческим фактором бороться очень нелегко, доходит до вооруженного сопротивления. Птицеводы срывают наши попытки уничтожить все поголовье кур. Они не усматривают связи между их здоровыми птицами и людьми, которые заболели в восьмидесяти милях от фермы. Достаточно многие видели пораженных болезнью Ранда, и теперь население убеждено, что у нее всегда летальный исход. Люди стремятся покинуть зараженную зону, кто тайно, а кто и с применением оружия, и мы, конечно, вынуждены на насилие отвечать насилием, у нас просто нет выбора, мы должны любой ценой остановить распространение чумы, пока не создадим лекарство от нее.