В братстве усыновительных посредников никто не мог соперничать с Региной по части полезных знакомств, помогавших делать дела. Регина была своего рода гением – она обладала редким даром находить и на протяжении многих лет удерживать подле себя полезных людей. В скромно одетых некрасивых приятельницах, прижимистых, излишне деловитых любовниках, в ничем не примечательных случайных знакомых, которых она умела выцепить где угодно – в гостях, в приемной у стоматолога, в самолете, в поезде, – своим обостренным до невероятной тонкости шестым чувством она безошибочно угадывала нужных людей, влиятельных чиновников, риэлторов и владельцев туристических фирм.

Регина терпеливо, год за годом дожидалась, пока неприметная, неуклюжая и зачастую даже отталкивающая с виду личинка окуклится и превратится в яркую бабочку или рабочую пчелу, летящую на легких крыльях к самым малодоступным цветам. Ухаживая за личинкой, Регина не жалела ни денег, ни сил, так что со временем полезная пчела настолько привыкала к ее постоянному вниманию, что в один прекрасный день сама послушно подставляла удобную мягкую спинку, и тогда Регина вместе с ней неторопливо облетала весь райский сад цветок за цветком, зачерпывая полные пригоршни ароматного нектара.

Так, высочайшая чиновница министерства образования, этой святая святых, небольшая нервная женщина с известной на всю Россию фамилией, которую хотя бы раз в неделю упоминали в программе теленовостей, была задушевной подругой Регины еще с тех стародавних времен, когда сама Регина работала метрдотелем в одном из московских ресторанов и одевалась во все заграничное, довольно безвкусное, зато купленное по блату в магазине «Березка». Это была та могучая, всесильная и незаменимая дружба юности, которая ценится выше любых денег, любых даров и заслуг.

К этой нервной женщине, в которой в былые годы ни один прозорливец не сумел бы разглядеть будущую медоносную пчелу, Регина была особенно неравнодушна и теперь пожинала обильные плоды своей созидательной деятельности. Полезная подруга не только помогала ей обстряпывать различные дела, по одному звонку из министерства получать доступ в новые регионы и усыновлять лучших детей, но и снабжала информацией, которую невозможно было получить из других рук. Так, пару лет назад она задолго предупредила Регину о грядущем моратории на международные усыновления. На следующий день, созвав внеочередное собрание, Регина оповестила коллег, и в кратчайшие сроки иностранцы вывезли из России к себе на родину целую толпу сирот, обеспечив рогожинских предпринимателей на полгода, пока длился мораторий.

Разглядывая собравшихся в ресторане, Нина думала о том, что каждый из них, несомненно, берет чем-то своим, у каждого в общении с внешней средой имеется особый козырь, который помогает преодолеть защитную мембрану другого человека.

Ксения – простая душа, которая вовсе не по делу явилась в чиновничий кабинет, а просто проходила мимо, да и зашла поболтать за жизнь. Алевтина – тяжелая артиллерия. Тут все: и сталинский ампир, и партийная элита, и Екатерина Вторая в джипе с усатым шофером.

Тамара брала шиком и обаянием – глядя на нее, рогожинские тетки невольно задумывались, чего бы такого прикупить с получки, чтобы усовершенствовать внешность: Тамара была для них чем-то вроде ходячего глянцевого журнала.

Страннолицый Роман, несомненно, воплощал собой добропорядочность и положительность: чиновницы прямо таяли, когда он входил в кабинет. На безымянном пальце правой руки Романа красовался золотой перстень с надписью «Русь святая, храни веру православную», а подарки он приобретал тщательно, заблаговременно и с учетом сложной женской натуры, так что каждая чиновница получала как раз то, чего ей действительно хотелось.

Одна только Регина не делала никаких специальных усилий, чтобы завоевать сердца: о ее связях в министерстве знали все, при ее появлении трепетали.

От Ксении Нина уже знала об этике, заведенной в среде посредников города Рогожина. Среди них не было принято перебегать друг другу дорогу, покушаться на сирот, которые достались другому, или произвольно повышать размер откатов, установленный на общем собрании. Посредники города Рогожина давно пришли к выводу, что лучше делить детей поровну и не жадничать. Существовало очень полезное для Ксении и Нины правило: не можешь усыновить сам – передай другому. Это означало, что если кто-то не сумел подыскать родителей для ребенка с отставанием в развитии или сложным диагнозом, его за процент уступали коллегам, причем диагноз, каким бы неприятным он ни был, никогда не замалчивался.

Тонкие вопросы стратегии, связей с администрацией также выносились на общий совет.

Существовали в этой среде и другие правила: не совать нос в чужую жизнь, не хвастать и не завидовать. Так, тяжеловесная Алевтина лишь вскользь упомянула, что переехала в новую квартиру, и однажды Ксения совершенно случайно узнала, что это не просто обычная квартира, а двухэтажный пентхауз в хорошем районе Москвы. О том, что Тамара купила виллу с бассейном в Испании на берегу моря, совершенно случайно узнала Нина: как-то вечером Тамара позвонила ей лично и попросила срочно перевести с испанского на русский несколько документов для оформления сделки, а на другой день помочь в переговорах с продавцом. Доверие Тамары так поразило Нину, что она не рассказала об ее просьбе Ксении.

Когда один из членов тайного братства приезжал на новой машине, престижнее и дороже предыдущей, все деликатно молчали.

Одним словом, между посредниками города Рогожина царили высокие отношения истинной бизнес-этики, которым могла бы позавидовать любая преуспевающая западная компания.

Ксения заранее предупредила Нину, что на собрании будут говорить про всякое – какого размера взятки давать каждому чиновнику, чтобы кто-то по ошибке не дал больше, оставив коллег позади, как распределять гуманитарную помощь, которую присылали иностранцы, в какой последовательности иностранные семьи будут в ближайшие месяцы смотреть детей, чтобы избежать неприятных столкновений и конфликтов. Какую цену брать за здоровых сирот, какую за недоношенных и больных, чтобы кто-то по недоразумению, упаси боже, не принялся демпинговать.

Однако в тот день никаких важных тем не поднималось. Говорили по-простому, за жизнь, неторопливо попивая чай и кофе, а потом Алевтина Петровна вдруг взяла да и заказала себе холодного борща и съела его, аппетитно прихлебывая, после борща потребовала салат «Цезарь», а вслед за ней и Тамара тоже заказала себе салат «Цезарь». Глядя на жующих коллег, Ксения пробежала глазами меню и выбрала копченую форель, а Роман – какой-то сложный сэндвич, залитый горячим сыром. Нина попросила еще одну порцию мороженого, два шарика, один вишневый, другой клубничный. Разговор неспешно набирал обороты: обсуждали чиновников, еще один грядущий мораторий, потом перешли на рогожинские магазины и рестораны. В следующем месяце намечался Адин приезд в Москву, и некоторое время оживленно решали, кто и как станет Аду ублажать и какие расходы за этим воспоследуют. На Адины развлечения решено было скинуться, и все сосредоточенно зашуршали бумажниками.

Атмосфера в ресторане царила, как говорят, непринужденная.