– Проводил, – не стал отпираться любимый. – Филипп Соурен не имел злого умысла и действовал по чужой воле. Вся его вина – беспечность и дурость. Я верен присяге и долгу, ваше величество. – Геральт чуть повысил голос и с вызовом, казалось, неприемлемым в разговоре с высочайшими особами, посмотрел на королеву. – Вы лучше всех это знаете.

И снова странная недоговоренность. За фразой скрывалось нечто большее, чем буквальный смысл.

Ее величество оглянулась на супруга и кивнула. Тот отмер и шагнул вперед.

– Леди Эрасса, – первый вопрос монарх отчего-то адресовал мне, – вы действительно дали согласие стать невестой маркиза Терского, Филиппа Соурена?

– Чистая правда, ваше величество.

– Добровольно? – продолжал допрос король.

Он остановился напротив меня и скрестил руки на груди. Как судья, который уже вынес приговор. Повинуясь неведомой силе, я встала и неловко замерла, не зная, нужно ли склонить голову или стоять прямо. Ни король, ни королева и не думали подсказывать. Ее величество буравила взглядом Геральта, постукивая полированными ногтями по подлокотникам кресла, его величество смотрел выше моей головы. Губы кривились, мышцы шеи напряглись. Король расстегнул ворот и сжал в руке амулет: капельку металла в янтаре. Тот засиял, наполнив комнату ровным солнечным светом. Его величество поднес амулет к моим губам.

– Не нужно, ваше величество. – Геральт смело отвел руку короля от моего лица. – Леди – наиви и не умеет лгать. Зачем наказывать за правду?

Глаза его величества сверкнули. Он вырвал руку, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, отступил, позволив мне перевести дух. Король убрал амулет под рубашку и повторил вопрос.

– Да, – облизав пересохшие губы, хрипло ответила я.

– Знали ли вы, какой проступок он совершил?

– Нет. То есть да.

Я немного запуталась. Трудно ответить однозначно, если не знаешь всех подробностей, поэтому на всякий случай уточнила:

– Я знала, что милорд Филипп Соурен одержимый.

– Занятно! – протянул король и хищно размял пальцы. – Ради чего вы заключили помолвку?

– А ради чего ее обычно заключают, ваше величество? – опустив голову, пробормотала я.

– Любите его? – Брови короля взлетели.

– Филипп мне очень нравится. – Я предпочла ответить осторожно. Чистая правда ведь, брюнет – симпатичный мужчина, в моем вкусе.

– А как же Геральт Свейн? – Его величество махнул на Геральта. Тот по-прежнему стоял рядом, готовый прийти на помощь. – Или вы настолько распробовали жизнь, что хотите иметь и мужа, и любовника?

– Или двух мужей, – вновь взял слово Геральт. Он рисковал, ходил по лезвию ножа. Неужели не видит, что король в ярости? – Закон позволяет. Я в курсе отношений Филиппа и Дарии и не намерен препятствовать.

Легкий румянец окрасил мои щеки, но играть нужно до конца, я обещала помочь Филиппу и помогу. Потом расспрошу Эллана, действительно ли в Веосе разрешено многомужие. Пусть король считает, будто я такая ненасытная.

– Безусловно, леди Дария – девушка яркая, уникальная, она не может принадлежать одному, – протянула королева. По ее губам скользила игривая улыбка, но глаза оставались холодными. Уж не видит ли она ложь насквозь? – Два мужа – разумно. А еще лучше – два любовника, чтобы оставаться свободной и дорого продать свою судьбу.

Издевка? Искреннее мнение? Как ни пыталась, я не могла понять. Королева напоминала актрису, прячущую за маской истинные чувства.

– Не стойте, леди Эрасса, муж прекрасно выслушает вас, глядя сверху вниз.

Повинуясь приказу, я опустилась на низкий пуфик: он оказался ближе всего. Геральт тенью пристроился рядом, положил руку на плечо.

– Как вы оцениваете действия жениха? – Его величество задавал вопросы один каверзнее другого.

Неловко, когда он стоит, а я сижу. Не только из-за статуса: король грозно нависал надо мной. Очевидно, ее величество приказала сесть вовсе не по доброте душевной, а чтобы заставить нервничать. Что ж, она своего добилась, но в показаниях я все равно не запутаюсь, главное – говорить правду.

– Я не имею права судить, это привилегия вашего величества. – За мной не водилось дипломатического таланта, но сумела вывернуться.

Король одарил холодной улыбкой. Кажется, меня сейчас казнят. Я вжала голову в плечи и громко сглотнула. Пальцы Геральта сжали плечо, будто говоря: «Все будет хорошо!»

– Вы действительно отвечали правдиво. – Король подошел к каминной полке и взял с нее черненый кубок. Плеснул туда вина из стоявшей рядом бутылки и залпом выпил. – Я говорил с Соланжем, он доложил о содержимом вашей головки. К несчастью для меня и счастью для вас, Филипп Соурен действительно вам нравится. Обвинения сняты. Теперь вы. – Монарх развернулся к Геральту. – Докажите, что не предали корону.

Любимый не стал ничего говорить, опустился на одно колено и, низко склонив голову, протянул меч. Откуда он взялся, я не поняла: во дворец не пускали ни с посохами, ни с оружием.

– Казните, если считаете предателем, – помрачнев, сквозь зубы процедил Геральт. – Соланжу Альдейну моя голова не достанется.

Король взвесил меч на ладони, примерил, как тот лежит в руке, и вернул навсею.

– Встаньте, Геральт, – устало произнес он. – Если бы я считал вас предателем, вас давно бы заковали в кандалы и подняли на дыбу. Но существуют факты, – кулак короля ударил по каминной полке, – и они говорят, что вы помогали одержимому. Только из дружеских чувств? Однако даже мать, герцогиня Терская, отреклась от сына.

– Она женщина. – Геральт бросил извиняющийся взгляд на королеву. Та безразлично пожала плечами: не обиделась. – У нее может быть много сыновей и мужей, и ни к кому она не привяжется всем сердцем. У меня же один друг, и я верю ему, как самому себе. Иначе выходит, и я предатель, одержимый, негодяй, раз за столько лет не разглядел чужой прогнившей души.

– Кое в чем вы не правы насчет женщин. – Ее величество встала, я поднялась вслед за ней. Голос королевы журчал ручейком, а вот глаза… Воистину, задумаешься, не делила ли в свое время ее величество сознание с другим существом. – Мы способны на привязанность. Речь не о любви. – Ее губы на миг тронула снисходительная улыбка. – Это другое, и я никогда, повторяю, никогда не стану доверять человеку только по причине влечения. Чувство слепо, а вот дружба… Я разрешила вам, Геральт, стоять подле меня, подставила затылок, шею, зная, какой силой вы обладаете. На комнате нет чар, гасящих магию, вы вполне могли убить.

– Проверка? – догадался Геральт.

Ни один мускул не дрогнул, любимый ничем не выдал эмоций. Оскорбили или обрадовали его слова королевы или не произвели никакого впечатления, осталось загадкой.

– Именно. – Король встал рядом с супругой. Пальцы до сих пор сжимали кубок. И взгляд остался колючим, враждебным. Казалось, еще немного, и воздух заиндевеет. – Но это не снимает с вас ответственности. Потрудитесь объясниться.